Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Допускаю, что такие свидетельства читать для многих тяжело, но отбросят ли они с отвращением свидетельства современников или дневник самой Ахматовой? Сомневаюсь. Ведь не оторваться, со страниц встают не надуманные герои, а живые люди.

Какова же была жизнь самой Анны Андреевны ну, например, в годы жизни в квартире Пуниных после их развода? Бедность и неприспособленность к реальным обстоятельствам — вот характерные признаки её быта. На приглашение на одно из заседаний Союза писателей она была вынуждена ответить: "Я бы с удовольствием пришла, но у меня нет обуви". О её жизни в эти годы рассказывала Лидия Корнеевна Чуковская: "Её хозяйственные дела шли отвратительно. Таня (Смирнова) уехала в Выборг, да и всё равно отказалась кормить её. Пунины тоже не хотят разрешать своей домработнице её обслуживать. Столовая же Дома писателей закрыта.

— Скоро меня положат в больницу, — говорила Анна Андреевна, — и вот тогда я буду есть три раза в день.

Достоинством подлинных талантов является их искренность. Они не склонны скрывать свои слабости, ибо не придают им значения. Любят и ненавидят они вне моды и политики. Как бы ни жили они сами, у них всегда сохраняется чутьё на подлинную нравственность и талант.

Анна Андреевна любила Мандельштама и Раневскую, люто ненавидела жену Пушкина. Раневской она прощала даже то, что та на блатной манер пела её самые трагические стихи. Гончаровой не могла простить ни её любви к балам ("Танцевать, имея дома четырёх маленьких детей. Она ни одну ночь не сидела дома".), ни её отношения к Дантесу. Лидия Корнеевна Чуковская рассказала Ахматовой о дневнике Натальи Николаевны, из которого следовало, что она виделась с Дантесом, уже будучи Ланской.

— Конечно, ей просто хотелось побеседовать с человеком, который убил её мужа и оставил сиротами четверых детей.

Не могла простить Ахматова и её предсмертные слова (Гончарова умерла от воспаления лёгких): "Пьер, с тобой я не прощаюсь, потому что ты не переживёшь моей смерти и тоже умрёшь". Старик жил ещё четырнадцать лет! Какой запас пошлости должен быть, чтобы умирающая женщина… вместо того, чтобы сказать, что — живи для детей, они ещё маленькие…".

Зато Пушкина она любила почти, как любовника. Узнав от Чуковской о книге Губерта "Дон-Жуанский список Пушкина" сказала:

— Я всегда, когда читаю о любовных историях Пушкина, думаю, как наши пушкинисты мало понимают в любви. Все их комментарии — сплошное непонимание.

И покраснела. Именно так: "И покраснела" заканчивает Чуковская этот эпизод.

Тут уместно сказать, что Марина Ивановна Цветаева, напротив, всегда защищала Гончарову только за то, что её любил Пушкин.

Как же относилась Анна Андреевна к своеобразной "сопернице" по поэтическому цеху? Видела Цветаеву она только два раза в жизни. После одной из встреч удручённо сказала: "Я перед ней — тёлка". (Э Бабаев, "Воспоминания", СПБ, 2000 г.) И это с её гениальными стихами и парижским опытом! Подавляющую мощь цветаевских стихов Ахматова всегда остро ощущала.

Анна Андреевна отнюдь не была пуританкой и ни в женщинах, ни в мужчинах свободные нравы не осуждала. "Воскресение"… В чём корень этой книги? В том, что сам он, Лев Николаевич, не догадался жениться на проститутке, упустил своевременно такую возможность…" (Л. К.Чуковская). Л.Толстого Ахматова величала "мусорный старик": "В нём столько всего было накидано, навалено, не упорядочено, столько нагромождено…", а дом Бриков называла "пылесосом". Действительно, Брики "всосали" не только Маяковского, но множество международных убийц и шпионов во главе с заместителем шефа НКВД Яковом Аграновым.

К классикам Анна Андреевна относилась, как к современникам. Достоевского уважала ("Он у меня самый главный"), о Чехове говорила: "У него нет тайны" (А.Сергеев, "Omnibus", М.1997 г.), "Чехов противопоказан поэзии, как, впрочем, и она ему" (А.Найман, "Рассказы об Анне Ахматовой", 1989 г.).

О Бунине она говорила так: "Он не мог простить человечеству, что кончил четыре класса гимназии" (А.Сергеев). Возможно, эту шпильку она всадила Бунину за его эпиграмму:

Любовное свидание с Ахматовой

Всегда кончается тоской:

Как эту даму не обхватывай,

Доска останется доской.

Анна Андреевна очень не любила Валерия Брюсова, и в отзыве о его творчестве вспомнила всё туже "тайну": "Он знал секреты, но не знал тайны".

Бориса Леонидовича Пастернака она, напротив, очень любила: "Я обожаю этого человека. Правда, он несносен. Примчался вчера объяснять мне, что он ничтожество. Ну, на что это похоже? Я ему сказала: "Милый друг, будьте спокойны. Вы — один из крупнейших поэтов Европы 20 века (Л.К.Чуковская). В больнице Ахматова написала стихи, посвященные его памяти ("Умолк вчера неповторимый голос…"). Прочитала, и после паузы сказала: "Наиболее вероятный сосед на Страшном суде".