Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Творчество — высшее достижение человеческого духа. Наша семейная жизнь стала моим творческим процессом. Семейные отношения — дело не частное. Они влияют на окружающих, даже если те этого не замечают. Наблюдать общение жены с близкими людьми, учиться у неё — это и есть мой творческий процесс, и с ним не могут сравниться красоты Парижа.

23 августа 1997 года.

Взволновала фраза Д. Лихачева: "Самое значительное время — настоящее, а не будущее". Я, напротив, всегда считал будущее важнее настоящего, но вот подходит старость, и будущего остается все меньше. Но это только в личном смысле. Наша жизнь работает на будущее детей, и, помня об этом, не хочется своим настоящим отравлять им будущее. В этом смысле академик прав.

А наше прошлое? Разве оно уже не имеет значения? Прошлое живет в нас, каждый его миг формировал наше настоящее. С этими мыслями я смотрю теперь на молодых; в их поступках уже заложена вся их будущая жизнь, а потому каждый их поступок кажется мне грозным и значительным. Всегда хочется им помочь собственным опытом, но жена всегда говорила, что ручеек нашего опыта может и не влиться в их реку. Иногда интуиция молодых оказывается важнее нашего жизненного опыта, в котором накапливается столько консерватизма…

11 марта 2001 года.

Мы с женой обычно говорим о фундаментальных вопросах жизни.

"Человек, — сказала она однажды, — начинает разрушаться тогда, когда берёт на себя право решать за других. Ему кажется, что он точно знает, чго нужно другому. Он начинает командовать или поучать и, в конце концов, превращается в монстра".

Другая её мысль: "Каждый человек, словно наркоман, сидит на своей игле. У одних игла приобретательства, у других ревности, у кого-то доброты или, напротив, злости. Существует и игла творчества. Отказаться от своей сущности человек не может. У меня игла помощи людям. Если мне запретят помогать близким, любить родных — я умру".

Я подумал, а какая же игла у меня? Видимо, игла вечной борьбы с людьми, чьи поступки мне не нравятся. Но какая же это ненужная людям игла…

Вот ещё её мысль, которая мне прежде не приходила в голову: "От людей ничего нельзя ждать, нужно просто жить своей жизнью. Мы все что-то сеем, но нам всегда не хватает жизни полюбоваться урожаем. Мы успеваем увидеть только всходы и страдаем, если они не такие, как нам хотелось бы видеть. Зрелые зёрна появятся не скоро, чаще всего только после нашей смерти. Чтобы вырос хлеб, посеянное зерно должно умереть — это библейская мудрость. Счастлив и свободен лишь тот, кто понимает, что всё течёт по законам природы, которые мы не в состоянии изменить".

И ещё: "Каждый человек летит на своей высоте". Простые мысли жены иногда меня потрясают.

18 июня 2001 года.

Я давно дал себе слово писать только то, чего требует душа.

Когда жена утром просыпается и обнимает меня, прижимаясь всем своим нежным телом, в душе моей закипает буря противоречивых чувств. Во мне, немолодом человеке, пробуждается ощущение детской защищённости, потому что это — материнская ласка. Мне стыдно за то, что такой ласки, такой преданности я не заслужил. Сердце моё трепещет, я не нахожу ни слов, ни жестов, чтобы выразить чувство благодарности, переполняющее моё существо.

Появляется желание поделиться своим богатством с дорогими мне людьми. В такие минуты я не могу назвать жену "моя". Мне хочется сказать "наша", потому что она действительно "наша". Своей мудрой душой она делится со всеми, кто в этом нуждается. Её хватает не только на родных, но и на людей посторонних, обратившихся к ней за советом. Она готова полететь на край света, только бы быть нужной.

Мне кажется, её душевного тепла хватило бы людям всей земли. Люди вынуждены сражаться с жизнью, как с лютым врагом. От этой борьбы их души черствеют, а страдают от этого, в первую очередь, дети.

Лишь тот, кто в родительской семье был щедро наделён любовью, способен сохранить душевную щедрость в нашем злом и безумном мире.

Эта небольшая книжечка продолжает пополняться очень медленно. Но некоторые беседы с женой я просто не могу не записать. Например, разговор о деликатности.

Жизнь трудна, людям всегда есть на что сетовать и обижаться: на государство за вечное враньё, на тёщу или свекровь за вмешательство в жизнь молодых, на детей за двойки… Но за всю нашу жизнь я ни разу не слышал от жены осуждения кого-либо. Уж меня-то самого ей нередко было за что отчитать.

Неблаговидные поступки людей жена всегда умела оправдать дурным воспитанием, материальными затруднениями, усталостью и так далее. Казалось, для неё не существует плохих людей. Однажды я спросил: