Фабио Воло: Моё большое маленькое Я

На меня посыпались самые разные страхи, как, бывает, валятся коробки на складе. Через секунду после того, как в моей голове пронеслись эти мысли, меня охватило настолько сильное волнение, что я не мог устоять на ногах и опустился на сиденье машины. Мы танцевали на стоянке машин при ресторане, когда Франческа сообщила мне эту новость. Я был безмерно счастлив чтобы испытать большее счастье, мне пришлось бы раздвоиться. Со дня этого благовещения Франческа с каждым мгновением становилась для меня все прекраснее и прекраснее. Даже сейчас, когда я приглядываюсь к ней, я чувствую, как меня завораживает свет, который она несет в себе.

Однажды, когда Франческа была на седьмом месяце беременности, я в минуты близости с ней разглядел ее изменившееся лицо. Она была похожа на девочку. Черты ее лица как бы колыхались. Казалось, по нему пробегают легкие волны.

Когда я думаю, что тело женщины способно дать жизнь другому человеческому существу, я чувствую свое полное ничтожество. Женщина ест, пьет, и в ее теле, как в пробирке, создается новый человечек. Как называется это чудо? Да… женщина. Разве все самое прекрасное на свете уже не заключено во взгляде женщины? Как все-таки странно заниматься любовью с беременной женщиной. Не говоря о набухших, готовых, как кажется, лопнуть грудях, самым необычным было ощущение тугого живота между нашими телами. Я всегда боялся раздавить моих женщин. Во время близости с Франческой я старался быть крайне осторожным. Когда она была сверху, мне удавалось увидеть ее во всем ее блеске. Умопомрачительное зрелище. Хотя нам больше всего нравилось заниматься этим на боку, когда я прижимался к спине Франчески и сжимал ее в объятиях.

Чаще всего в такие минуты я и нашептывал ей на ухо свои сокровенные признания. Мне было приятно класть руку ей на живот, поглаживая его. Иногда я чувствовал, как внутри шевелится Аличе. В первые месяцы, когда живот у Франчески только начинал округляться, нам было очень трудно заниматься любовью. Нам казалось, что мы вторгаемся на какую-то священную территорию. Но потом в нас вспыхнула неутолимая тяга друг к другу, желание близости становилось все сильнее. Наша кожа радостно полыхала даже при легком соприкосновении.

Я знаю мужчин, которые уже в ранней юности мечтают жениться и растить детей. Мы с Франческой не женаты, и еще несколько лет назад я ни за что бы не отважился на такой шаг, потому что и представить себе не мог, что семья и дети могут иметь ко мне какое-либо отношение. Но в последнее время моя жизнь круто изменилась. Она потекла по другому руслу. Я сам переменился. Теперь я почти ни в чем не соглашусь с тем человеком, каким я был несколько лет назад. Если бы сегодня я встретился с собой прежним, то вряд ли мы стали бы близкими друзьями. Возможно, я даже не испытал бы к нему симпатии.

Сейчас Франческа лежит в палате за стеной. Я не буду присутствовать при родах. «При свидании с любимыми прекрасно даже ожидание», — сказал я Франческе, выходя из родильного отделения. Точнее, я вышел только на одну минуту, потому что мне надо сделать несколько записей в дневнике.

Меня зовут Микеле, мне тридцать пять лет, и я вряд ли могу точно сказать, чем я занимаюсь. Примерно год назад я написал книгу; книжка получилась у меня неплохая, и хотя она не имела шумного успеха, тем не менее ее публикация помогла мне подписать договор на издание второй книги. До того, как я написал книгу, я работал журналистом в редакции одного еженедельника. И сейчас еще, но уже не как постоянный сотрудник, я пишу статьи для журналов, чаще всего беру интервью. Таких журналистов, как я, называют фрилансерами. В общем, это основной вид моего дохода, но в течение года мне случается перебиваться и другими побочными заработками. Я соглашаюсь на различную работу, отчего моя жизнь становится интереснее и разнообразнее. Что же касается статей, я сам выбираю темы и подыскиваю материал. Нахожу человека, у которого собираюсь взять интервью, назначаю встречу… и все остальное. В редакцию отправляю уже законченную статью, готовую к публикации.

Теперь, когда я пишу статьи по своему усмотрению, сам выбираю героя для интервью и сам распоряжаюсь своим временем, моя работа стала гораздо приятнее. Раньше, когда я был обязан весь день торчать в редакции, соблюдать установленные нормы и строгий распорядок дня, все было намного хуже. Есть вещи, которые я никогда не понимал: я мог бы выполнить работу в два раза быстрее, но, если бы я сделал это, мне урезали бы зарплату. Поэтому приходилось делать вид, что я загружен работой. Я годами быстрее всех раскладывал пасьянс на редакционном компьютере. Или лазил по Интернету, искал агентства недвижимости, которые помещали фотографии квартир, сдаваемых в аренду. Я всегда отдавал предпочтение Нью-Йорку. В те дни, когда бывало особенно скучно, я искал квартиру в Манхэттене и, найдя ее, фантазировал, как я устроил бы в ней свою жизнь. За годы постоянной работы в редакции я успел пожить чуть ли не во всех странах мира.