Иван Сергеев - Два лебедя

– Мне нужно составить с помощью компьютера статью для журнала «Вестник».

– О Матрице?

– Совершенно верно. Я надеюсь, что хоть какая-то моя книжка сохранилась в вашем компьютере.

– Ваша последняя книжка сохранилась, – обрадовалась Лена.

– «Регуляция словом»?

– Похоже, что так.

– А можно из нее слепить статью?

– Все можно, при желании. Садитесь рядышком, – предложила издатель. Работать с ней было очень приятно. Она понимала все с полуслова. И через час статья была готова. Она вывела текст через принтер и записала его на диске. Теперь можно было звонить Майбороде.

Встреча с Леонидом Александровичем состоялась утром. Я всегда свободен с утра. Именно в это чудесное время я сочиняю книги и работаю над Матрицей. Майборода жил недалеко от станции метро Петроградская. Он оказался невысоким, приветливым, худощавым мужчиной с усиками, семидесяти лет. Он доктор физико-математических наук, лауреат государственной премии. Леонид Александрович отдал более сорока лет оборонке. Он сразу распознал во мне талантливую белую ворону и пригласил в свой кабинет. Его письменный стол, как и полагается для неординарной личности, стоял по середине громадной комнаты, стены которой были уставлены книжными шкафами. Леонид Александрович просмотрел мою статью о Матрице, одобрил ее и предложил съездить в типографию, чтобы успеть сдать ее в печать. Я с радостью согласился. Я не сразу понял, зачем ему понадобился.

Машина у Майбороды была простенькая, «лада».

– Я не спал всю ночь, – признался Леонид Александрович, – статью писал. Так что буду много курить, чтобы не заснуть за рулем.

– Ничего страшного, – согласился я, садясь рядом с ним в машину.

– Зрение у меня совсем село, – с горечью признался Майборода, – поэтому я не прошел медкомиссию.

– Как же мы поедем? – спросил я на всякий случай.

– А ты будешь мне подсказывать, – усмехнулся Майборода.

– Скажи, какой горит огонек, зеленый или красный? – спросил он меня на перекрестке. И тогда я понял, зачем я ему понадобился. Так я познакомился с удивительно талантливым и открытым человеком, каким был Леонид Александрович.

А в нашем Союзе писателей затеяли в это время выпускать Антологию. Поэтому поводу была создана специальная комиссия во главе с Владимиром Ильичом Морозовым, членом Союза писателей России.

Дом Писателей находился на Звенигородской. Это был чудесный дом. Он находился в глубине ухоженного двора. Только, что отремонтированный, окрашенный в престижный желтый цвет, с просторными светлыми кабинетами, он стал вместилищем не только талантливой молодежи, но и литераторов среднего и пенсионного возраста. Всех приютил Дом писателей, подаренный нам губернатором Петербурга.

Михин сказал мне, чтобы я принес на комиссию все свои стихи. Но у меня стихов было мало. Однако я набрался наглости и пришел в Дом писателей. Николая Сергеевича еще не было, но комиссия уже заседала. Я вошел в комнату, которая была полна народу, и сел на свободное место. Поэты читали с вдохновением свои стихи. Морозов внимательно слушал и говорил: «Вот с этого места пойдет!» А потом обратил внимание на меня и спросил:

– А что у вас?

– Меня Михин пригласил, – сказал я.

– Ну, так показывайте свои стихи, – предложил Владимир Ильич. Мои стихи были отвергнуты. И когда появился жизнерадостный Николай Сергеевич, Морозов ввел его в курс дела. Михин сразу же подошел ко мне.

– Ты главное не расстраивайся. Это все-таки Антология. Здесь выбирают самое лучшее. Мои стихи тоже многие забраковали.

– Но у меня больше нет стихов, – огорчился я.

– Ничего, может быть, новые стихи напишешь, – подбодрил меня Михин.

Дома я опять начал просматривать свой архив, который хранился на балконе. Вскоре мне попался большой сборник неизданных стихов. Бумага, конечно, пожелтела, но прочесть стихи было можно. Я тут же позвонил Николаю Сергеевичу.

– Написал что-нибудь? – с надеждой спросил он меня.

– Бери круче! Нашел целый неопубликованный сборник.

– Большой?

– Очень большой. В нем 74 стихотворения и 54 сонета. Ты представляешь, что значит, найти такой сборник?

– Конечно, представляю и поздравляю тебя с этой удачей.

– Теперь стихи будут, – живо пробормотал я в трубку.

– Вот и отлично, – обрадовался Михин. – Я же говорил, что все будет у тебя нормально.

– Ты даже не представляешь, как мне повезло. Стихи, конечно, сырые. Но они легко правятся и звучат так, словно я их только что написал. – Мы договорились с Николаем Сергеевичем о встрече, и я повесил трубку.