Иван Сергеев - Два лебедя

Я взглянул на часы. Была полночь. За окном дул порывистый ветер, и хлестал по стеклу дождь. Ничего не хотелось делать. Только лежать на мягком диване, предаваясь романтическим размышлениям. Но только не теперь – мысли о дуэли поэта не давали мне покоя.

Я прошелся несколько раз по длинному коридору первого этажа, заглянул в туалетную комнату и долго мыл руки душистым мылом, пока вновь не обрел былую уверенность. Я продолжал думать о дуэли на Черной речке, думал обостренно и сосредоточенно, потому что до дня рождения Александра Сергеевича оставались считанные часы. Как хотелось мне видеть великого поэта таким, каким он был на самом деле. Рассказанное Зайцевым за бутылкой пива было таким неожиданным, что великий поэт обрел в моих глазах новый романтический ореол. Да, он не мог пройти равнодушно мимо хорошенькой женщины. А что же Дантес? Он выглядел теперь чуть ли не жертвой.

Но, когда я осознал, что, если бы Дантес был именно таким, он не смог бы хладнокровно закрыться правой рукой, когда в него целился раненый поэт. Этот дамский угодник просто стоял бы у барьера с опущенными руками. А тут чувствовалось хладнокровие опытного дуэлянта, каковым и проявил себя в этой сцене Дантес. Эти мысли помогли мне осознать, сколько еще лжи написано о дуэли Пушкина и Дантеса.

Например, чего стоит версия дуэли, обвиняющая Данзаса, секунданта Пушкина, и Даршиака, секунданта Дантеса, в тайном сговоре. Они, якобы, зарядили пистолеты самыми малыми зарядами, чтобы дуэлянты причинили друг другу наименьший вред. Что, наоборот, усугубило ранение поэта – пуля не прошла навылет, а в случае с Дантесом – пуля слегка ранила его в руку и, ударившись в пуговицу, отскочила.

Я думал еще долго о дуэли Пушкина и Дантеса, пока, не заснул крепким сном.

Разбудил меня пронзительный звонок. То Борис Газалов привез Валерия Фриева на «Мерседесе». Они обзвонили по телефону самых близких знакомых, быстро собрались и решили поехать в Вырицу. Места там были красивые, и я уговорил Учителя взять меня с собой.

Ехали мы быстро, почти не разговаривая в дороге. И тут я вспомнил, что наступило шестое июня. Это был день рождения Александра Сергеевича Пушкина. Шестого июня родился и Валерий Фриев. Поэтому меня не удивило, что именно этот день Учитель выбрал для далеко необычного крещения. Он очень вдумчиво подошел к этому событию и готовился к принятию священного обряда долго и основательно.

Нигде в Питере не крестили так, как хотелось Учителю. А хотелось ему принять такое крещение, чтобы трижды окунуть свое могучее тело в святую воду. Именно целиком, чтобы каждый волосок на голове оказался освященным. Он знал, что только при таком крещении будет чувствовать себя сильнее, увереннее и тверже в вере. Вот зачем мы ехали теперь в Вырицу.

Круг – это само совершенство, усиленное многократным повторением округлых волн. Особенно благодатно это повторение, когда отражается в ясной воде каждая травинка и каждый листочек. И когда во вселенской гармонии сверкает и погружается в воду нареченный Богом серебряный крест.

Священник уже ожидал нашего приезда. В рясу торжественно облачился. Крест золотой с каменьями-самоцветами уже сверкал на его груди. Батюшка стоял возле простого деревянного распятья Иисуса, полный смирения и внутреннего достоинства. Этот священник был известен даже в Питере долгими годами безупречной службы. На него похожие старцы сохранили и уберегли то святое, что теперь с гордостью называется Православной верой.

Погода выдалась на удивление солнечная и безветренная. Тщательно подбираемый день не обманул своих ожиданий. Обряд крещения начался тотчас же, как только Валерий Фриев вместе со своим окружением вошел в церковь.

Я был счастлив лицезреть среди могучих сосен аккуратный храм Иконы Казанской Божьей Матери. Батюшка так органично вписался в стены и воздух храма, что стал неотъемлемой частью его, как иконостас, расписанный яркими образами купол или висящие на стенах потемневшие старинные иконы с горящими под ними лампадами. Глаза священника не буравили насквозь, но глядели приветливо и лучисто.

Молитва к молитве ложилась, словно тончайшая кружевная вязь. Множество молитв прочитал Учителю благообразный старец. И все молитвы как бы защитные. Одна сильнее другой. Прочитав их, повел батюшка Валерия Фриева к реке.

Прошли через чистый двор, а на дворе ласковое солнышко в одуванчиках молоденьких золотом играет, да во влажном песке в пар нисходит. До чего же чудесно прислониться к ветвистому дереву спиной, согреться в лучах золотистых и затем думами легкими уйти далеко-далеко, чтобы с новыми мыслями обратно возвратиться к Сыну Божьему, Иисусу, к старцу, Учителю и его благородному окружению.