Александр Иличевский - Математик

— Я хочу научиться воскрешать мертвых, — сказал Макс.

— Медик, что ли?

— Нет, математик.

— А как ты их воскресишь своей математикой? Тут ведь биологию знать нужно.

— А мы потихоньку, — пробормотал Макс, подумав, и погромче раздельно произнес: — Я стараюсь вычислить и представить к воскрешению всех людей, которые участвовали в производстве данного конкретного индивида.

— Молодец, раз стараешься. Главное — добросовестность, — сказал Наум.

Максим по выходным звонил отцу, который иногда был словоохотлив. Говорил он с сыном о многом, но в основном о проблемах своей приемной дочери. Максим слушал его, и перед глазами стояли лица детей…

Макс все чаще вспоминал их, как они заигрывались, наскакивали на него, валили на диван и принимались возиться друг с дружкой, совсем, казалось, о нем позабыв, а на самом деле впитав его. Но как только представало перед ним лицо жены или ее силуэт, склоненный над детскими фигурками, тоска улетучивалась.

Он позвонил Нине и договорился, что приедет в Афины повидать детей.

— Хорошо. Только ты остановишься в гостинице, — сказала она.

Максим не ответил и повесил трубку. Но потом перезвонил и сказал, что, конечно, он остановится в гостинице.

Не столько из нужды или симпатии, сколько ради того, чтобы поговорить с живым человеком — Наум стал все чаще брать Максима в компаньоны.

— Надо машину перегнать из Уолнат Крика, — сообщает Наум по телефону.

— В воскресенье, в пять, — подтверждает Макс.

В апреле стоит выехать из города, как над головой разверзаются хляби солнца. Он оборачивается и видит облачный столб: опрокинутый котел кучевых — стальных, лиловых и кипенных. Сны города — туманы утр и сумерек замесили тесто для этих Микеланджеловых ландшафтов, путь вознесения манит и реет, сокрушает обыденность.

В городке, наконец кинувшемся под колеса на гористой дороге, они бредут по лужайке к человеку, стоящему на руках, зажимая ногами баскетбольный мяч. Бородач — лет сорока, вставший снова на ноги и с постепенно бледнеющим после прилива крови лицом, в шортах и в майке с гербом университета в Беркли, — охлопывая мяч, ведет их для свершения ритуала дарения в гостиную. Макс принимает стакан с водой, льдинки гремят, стоит только пригубить. Наум отхлебывает из своего, разгрызает лед: хищник в нетерпении, перед прыжком расставил ноги в упор.

Заспанная жена неподвижно пересекает гостиную:

— Привет, ребята! — поясок халата волочится шашкой, Наум прищуривается на бородача, тот церемонно подхватывается:

— Парни, я рад помочь вашей организации. Я уже разослал всем сотрудникам кафедры объявление о благотворительной программе JFCS. Надеюсь, теперь они смекнут, что ваш способ избавиться от старой машины — лучший.

— Тем более, совершив дарение, они получат налоговую льготу, — басит Наум, протягивает регистрационные бланки — и скоро они уже возятся в гараже с заваленным пылью «доджем»; разряжен аккумулятор, накинем провода.

— А вы, парни, чем по жизни занимаетесь? — спросил профессор, стоя над разверзтым капотом.

— Я всем понемножку, — ответил Наум. — А вот этот тип, — кивнул он на Максима, — мертвых воскрешать собрался.

Профессор хохотнул.

— Мертвых людей ставить на ноги? — переспросил он, все еще посмеиваясь.

— Мертвых людей, — кивнул Макс. — Я придумал, как вычислить ДНК всех тех, кто жил когда-либо на планете. Сейчас отлаживаю алгоритм.

Профессор перестал смеяться и обратился к Науму:

— Поверните ключ, есть контакт?

Мотор завелся.

Максим громко спросил профессора:

— А вы чем занимаетесь в университете?

— Я психолог. Преподаю психологию детям.

— Психология не наука, — улыбнулся Макс. — Психология — это форма индивидуального предпринимательства.

На заправке Максим подкачал колеса и спросил, как распределяются эти благотворительные машины, он позарился бы на «хонду», — высокооборотистый движок, управляемость как у велосипеда.

Портик заправки «Шеврон», низкое солнце, долгие тени колонн ложатся на скалу, шоссе закладывает вираж через перевал, закат течет вверху, бери горстями этот золоченый воздух, было тоскливо знать, что где-то есть города, полные счастья и горя.

Наум хмыкнул, объяснил: эти машины, даренные синагогальной общине для распределения между неимущими семьями, прибирает к рукам некий барыга, он торгует ими с аукциона, выручка делится активистами соцработы.