Ирина Денежкина - Дай Мне! (Song for Lovers)

Кудрявость пискнул, зажал руки где–то между ног, у живота. Бросился неуклюже к двери, на балкон, Олеся слышала, как гулко отозвалась земля под его кроссовками.

Игнат выскочил следом.

У Стасика Галкина ребята из четвёртого корпуса забрали очки для плавания. Ржали, курили, перебрасывались ими. Стасик был один, а их четверо. К тому же Стасику восемь, а ребятам по тринадцать – четырнадцать. Упивающиеся властью над «мелким децлом», прыгающим вокруг с плаксивой миной, они матерились «по–взрослому», выпускали дым вверх, к ноздре.

– Попрыгай, чмо сраное!

– Дыня, пни его!

– Въебём ему, пацаны, чё он тут крутит жопой?

– Пошёл на хуй, урод!

Курточку Сеткин больше не носил, одевался как все. Ходил в майке без рукавов, в шортах. Но под шорты всё равно надевал ремень. Ноги и руки загорели, лысая голова стала румяной от солнца. Валерочка сделался похожим на остальных ребят, нос почти зажил. Разве что треснувшие очки напоминали Лидии комендантшино: «Милиция нам только кровь попортит и отдых…».

Валерочку, в отличие от Лидии, «инцидент с мордобоем» не волновал. Некрасивое Валерочкино лицо светилось здоровой безмятежностью.

С таким лицом он и вывернул из–за корпуса, увидел четверых парней и Стасика, прыгающего вокруг наподобие щенка. Недоумённо сдвинул тёмные брови, но шага не сбавил, так и подошёл к компании, только рука потянулась к шортам. Парни смотрели настороженно, даже материться перестали. Думали, с миром этот бритый очкарик пришёл или нет? «Бля, уебут в нос – хана мне… – промелькнуло в Валерочкиной голове. – Лучше не связываться». Так бы он и прошёл мимо, но Стасик, отчаявшись, вцепился в шорты:

– Они у меня очки отобрали!

«Всё!… Подставил сучонок…» – упало у Валерочки сердце.

– Отдали очки. Короче.

Четвёрка смотрела оценивающе: справимся или нет? Потом один за другим стали улыбаться: «Справимся». Нагло ответили:

– Соси, чмо.

– За чмо ответишь, – спокойно ответил Валерочка, сдерживая ходившие ходуном нервы. Раньше в подобных ситуациях сзади стояло не менее пяти человек, а тут только Стасик Галкин, да и тот бесполезен.

– Пошёл на хуй! – велел самый крепкий из парней, чуть повыше Валерочки.

И этому крепкому попало первому. Пряжка просвистела, сочно врезавшись в скулу. Парень завизжал. Остальные трое кинулись к Валерочке. Тощий, со спутанными волосами и футболке «Metallica» достал–таки до Валерочки, в правом глазу вспыхнули огни. «Ебать гопов, ебать ниферов сраных,» – механически вертелось в Валерочкиной голове. Не защищаясь, он рубил своей пряжкой направо и налево, прицельно, почти всегда удачно. Не чувствуя боли в ногах от пинков, он сосредоточенно орудовал кулаками, стараясь попасть в кадык. Но парни попались жилистые, один изловчился и вмазал под коленку. Валерочкина нога сложилась, он присел. Его тут же сбили на землю ударом в грудь. И пошло–поехало. Парень с рассечённой скулой, захлёбываясь в крови и соплях, дёргал ногами, потом прыгнул Валерочке на голову.

«Бля, ну какого хуя влез?» – со слезами пронеслось у Валерочки в голове. Стасик громко с истерикой плакал. Очки ему были больше не нужны, только бы перестали так бить этого лысого… «Запомнить бы рожи что ли…» – думал Валерочка.

– …Опять ваш! – злобно сказала комендантша, багровея. – Опять тот же самый!

– Сеткин…

– Да, вы что, не смотрите за ними что ли? Они у вас как ветры… в поле… гуляют? – комендантша взмахнула рукой, видимо, показывая, как именно гуляют в поле «ветры».

– При чём здесь это? – огрызнулась Лидия.

– Никакой дисциплины в вашей группе нет! Если милиция всё–таки заинтересуется этими происшествиями, на лагере будет пятно!

Некстати вспомнилось рекламное: «Стоит ли волноваться из–за каких–то там пятен?»

– В общем, – подвела итог комендантша, вытирая пот на шее. – Примите меры, Лидия Михайловна. Его не могут забрать?… Хотя нет, не надо… До конца смены всё зарастёт… А если сейчас вызвать родителей, то они такой шум поднимут!… Вы меня поняли?

– Нет, не поняла, – призналась Лидия холодным тоном. – Что вы предлагаете делать с Сеткиным?

– Пусть ходит с вами… – пожала губами комендантша.

– Ну, ещё чего придумаете? Бред какой–то, ей богу! – устало нахамила Лидия и вышла из прохладного кабинета на жару.

У корпуса сидел Сеткин. Ждал, придерживая рукой опухшую скулу. Глянул на Лидию без интереса. Она привыкла, что дети на неё так смотрели. Она немножко заискивалась перед ними, чтоб не «опустили», чтоб не попасть в ситуацию, когда после слов «сука ёбаная» она будет не в силах что–то сделать, она же не умеет как они…