Ирина Денежкина - Дай Мне! (Song for Lovers)

Олеся пошла пописать.

– Амир, проводи! – крикнул усатая женщина.

Черноглазый Амир соскочил со стула. Провёл Олесю в какую–то подсобку, указал на дверь с нарисованным мухомором.

Олеся потёрла виски. От выпитого пива голова болталась, как шарик на верёвке. Она дёрнула шнур, вода шумно обрушилась. Звякнула задвижка.

Кудрявость макал шашлык в кетчуп и ел, измазав губы. Полинка расслабленно лежала на стуле, как одежда. Ирка, Оля и Тарас с пьяным вниманием слушали Игната, глядя ему в рот. Игнат качал руками:

– Мне не нужны твои подачки, которые бросаешь мне,

И так могу тебя трахнуть – всегда и везде.

Ты так и скажи: тебе нужен лишь факт,

что у тебя кто–то есть, ну скажи, не так?

И желательно покруче, ну что же, пусть я

Хватит жаловаться на тупых уродов, хватит с меня.

У меня нет времени всех их мочить,

А зачем? Что ещё ты хочешь от меня получить?

Чтобы твои подруги завидовали жутко —

А мне оно надо?

Пошла ты на хуй, сука…

И уши его наливались рубиновым соком.

Лидия даже не ругала их, когда застала – пьяных, ржущих, у калитки. «Опять двадцать пять…» – подумала досадливо. Тарас Еремеев, разухабисто обнимавший Ирку, всё–таки осёкся и отвёл мутный взгляд. «Чего он её так тискает?» – подумала Лидия. Ирка, впрочем, к Тарасу не жалась.

Кудрявость тащил кривую, как турецкая сабля Полинку за руку, что–то говорил ей в лицо, а она не слушала и подхихикивала. Олеся с Игнатом Митниковым шли обнявшись, Игнат горланил:

– Я уебу любое чмо, любую шавку!… Ну вот честно, Олесь, ну кто полезет, ну скажи!…

Олеся сияла и соглашалась. Да, скажет.

Позади всех пелась унылая, как отравленный слон, Оля Клюева.

Лидия заперлась в комнате, скинула шлёпанцы с прилипшим песком. Глубоко вздохнула, изгоняя весь негатив сегодняшнего дня, посчитала: раз, два, три… В мыслях осталось тёплое море, горячий белый песок из кусочков ракушек, холодные сливы с базара…

Нет. Лидия легла на кровать. «А ведь Сеткин не просто так… Кто–то из наших… Митников? Или всё же «местные“? Говорят, у них тут банды целые… А что хотели? Денег?» Вспомнила лицо комендантши лагеря – высокой сухой Галины. «Что он говорит? Молчит? И пусть молчит, – сказала она своим мужским голосом, прикрыв дверь. – У вашего Сеткина всё скоро заживёт, а милиция нам только кровь попортит и отдых. Нечего вмешивать посторонних. Он молчит и вы молчите».

Лидия молчала.

«Теперь вот эти обалдуи… Напились… Хиханьки… Сначала пьяные по городу шатаются в обнимку, потом начнут дружно с девственностью расставаться… А претензии ко мне…» Захолодело под ложечкой. И как наваждение какое–то, дурное предчувствие, вспомнилось перекошенное злое личико Коли Ёжикова…

В дверь балкона поскреблись. Полинка тонко сказала:

– Девочки, кто там?

– Кони в па–альто, – заплетающимся языком проговорила Ирка, валяясь в кровати с сигаретой в руке. Пальцы не послушались, сигарета упала на Полинку.

Оля Клюева фыркнула в подушку, отвернулась к стене. Не могла простить девчонкам, что они нравились, а она – нет.

Олеся дотянулась со второго яруса, подковырнула ногтём дверь. В голову толкнулась мутная вата, она снова утонула носом в подушке, чувствуя, что больше двигаться не может.

В комнату прокрался Тарас, за ним Игнат и Кудрявость.

Дверь закрыли. Троица держалась так, будто до этого договорилась о чём–то и теперь движения и жесты не имели значения, всё было для чего–то.

Тарас подтянулся, перевалился на второй ярус к Ирке, дыша сладким спиртом. Она хрипло захохотала. Плюнула на пол. В то же время Кудрявость присел на край Полинкиной кровати.

– Привет, – кукольным голосом отозвалась Полинка, валяясь, как ватная.

У Олеси щекотно заныло в животе, через пелену прокралась пугающе приятная мысль: «А Игнат… не к Оле же Клюевой…»

Тарас обнял губами Иркины, жарко дыша, облизывал горячим языком. Ирка отвечала. Тогда он одной рукой принялся стягивать с себя спортивные штаны, выскочил торчком стоящий член. Ирка легко обнимала его спину, фыркала, когда Тарас запустил руку в трусы, стянул их, запутавшись в Иркиных ногах. Рыкнул или засмеялся – непонятно. Торопливо, испугавшись, что Ирка передумает, подхватил тонкие крепкие ноги, рукой направил член, потыкался слепо, потом попал. Взвизгнул приглушённо, прижал Иркины плечи к сбившейся подушке.

Игнат с каким–то придурковатым лицом смотрел, как Тарас резко качается взад–вперёд, болтается его золотая цепочка. Смотрел на Ирку, раскинувшую голые ноги и отвернувшую лицо от Тараса. Видны были её крупные рыжие завитки на подушке. Кудрявость привстал, тараща глаза, жадно слушая повизгивания Тараса и его тяжёлое дыхание. Раз–раз, раз–раз… Олеся не могла понять: снится ли ей это? А если нет? А если… А если… А почему тогда Игнат стоит, как вкопанный?… А почему всё так?… э…э…