Наталья Аронова - Душенька

Он постоял немного, не больше десяти секунд, и исчез, а через мгновение на пороге появилась Соня. У нее в руках была чашка с кофе. Мне это показалось очень милым – мне никто еще никогда не приносил кофе в постель. Я стала мелкими глоточками пить кофе, радуясь отсрочке разговора. Но никакого разговора не произошло – Соня только мягко провела рукой по моим волосам и сказала негромко:

– Душечка, тебе во сколько? К девяти? Ты приводи себя в порядок, я тебя отвезу. Хочешь, заеду за тобой вечером? Сходим в кино.

– У меня сначала академия, потом на работу, – сказала я, улыбаясь в ответ на ее улыбку. – Сегодня не получится.

– Жаль. Но тогда, может быть, я тебя подкину до «Boule de Suif»? Чтобы тебе не толкаться в метро?

– Мне бы не хотелось так тебя затруднять…

– Решено, я заеду, – твердо сказала Соня. – А ночевать потом? Приедешь ко мне?

– Я не могу две ночи ночевать вне дома, – созналась я. – Мне придется уйти из «Boule de Suif» пораньше, чтобы успеть на электричку.

– Я тебя подброшу до вокзала, – кивнула Соня.

– Ну, уж это совсем лишнее, – запротестовала я.

– Нисколько не лишнее, – отмахнулась Соня. – Я не могу допустить, чтобы моя девочка в ночи шаталась по вокзалу…

– Да ведь пробки, – с отчаянием сказала я. – Пробки! Мы опоздаем на электричку. На метро мне удобнее.

– Хорошо, – вздохнула Соня.

На самом деле проблема была даже не в пробках. Просто мне не хотелось, чтобы Соню на ее машине видели у «Boule de Suif» Жюли и Надин.

Разумеется, в тот же вечер мне попало от бабушки за то, что не ночевала дома. Правда, я сказала ей, что отработала в смену другой, заболевшей официантки, но это не ослабило ее гнева.

– Девочка моя, я понимаю, работа, чувство долга, стремление себя проявить и сделать карьеру. Но нельзя же так пренебрежительно обращаться со своим здоровьем. Ты посмотри на себя, какая ты бледная, какие у тебя круги под глазами. И губы обметало… Все это плохо кончится, это я тебе говорю как врач. Почему у тебя так странно блестят глаза? У тебя, случаем, не температура повысилась?

Бабушка положила мне руку на лоб.

Мое экзотическое любовное приключение окончилось банально – мне поставили градусник. У меня оказался небольшой жар, краснота в горле, и я получила чашку чая с медом и таблетку парацетамола.

Но через пару дней я уже была на ногах и чувствовала себя превосходно. За эти два дня Соня позвонила мне не менее десяти раз. Она очень беспокоилась и то и дело предлагала приехать, чтобы привезти мне лекарств, витаминов, фруктов.

– У тебя там нормальные условия? – допытывалась она. – Ты не мерзнешь?

Соня, узнав, что я живу в деревне, пришла в ужас, вековой ужас горожанки перед сельским бытом. Ей сейчас, вероятно, казалось, что я лежу в хате, которая отапливается по-черному, на полатях, под каким-то тряпьем, а за печкой похрюкивает поросенок, взятый в избу из-за мороза.

Она приехала за мной в училище и чуть не заплакала:

– Как ты похудела, побледнела!

Соня повезла меня в кондитерскую, накормила всякими десертами, смотрела на меня, пригорюнившись, словно вот-вот собиралась затянуть «Лучинушку». Я испытывала неловкость. Ее забота была приятна мне, но я не знала, чем я могу на нее ответить. Она все время пыталась ко мне прикоснуться, и на нас уже стали обращать повышенное внимание – две чрезмерно накрашенные девчонки стали толкать друг друга локтями и смеяться, глядя на нас. В общем, все было не так, нехорошо, тревожно. Все же я согласилась ночевать у нее после «Boule de Suif»…

Потому что мне нужен был кто-то, просто живой человек рядом, к которому можно было бы прижаться и забыть обо всем: о промозглой московской зиме; о тяжелой работе, после которой гудят ноги и ломит спину; о том, что мужчина, в которого я влюблена, не любит меня и никогда, может быть, не полюбит…

Ее страсть не утихала – моей, пожалуй, не хватало топлива. Соня научила меня любить мое тело, но я так и не смогла полюбить ее тело. Неутомимая чувственность сапфической любви, так радовавшая меня вначале, стала утомлять. Она выматывала меня, пробуждала желания, остающиеся неутоленными…

Кроме того, быть с женщиной оказалось беспокойно и стыдно. Я стыдилась своих соучеников, которые видели, что за мной приезжала женщина на машине. Стыдилась бабушки, полагавшей, что у меня появился молодой человек и с добродушной улыбкой выведывавшей у меня имя нового кавалера. Стыдилась Жюли и Надин, жаловавшихся на хозяйку съемной квартиры, которая выбранила их за то, что они оторвали в ванной какой-то раритетный кран и попытались это скрыть – вызвали сантехника, который поставил новое китайское изделие, а кран выбросили на помойку…