Владимир Высоцкий - Роман о девочках (сборник)

– Вы слышали, вы слышали? Сегодня в 7-е привезли белогорячего, он повесился <���в> Центросоюзе на бельевой веревке, а герой один из дома 68, который на «газике» работает, р-раз и снял, аккуратно так, даже веревку не срезал – пожалел. Зачем резать, когда можно и не резать! Лежит сейчас теплый, говорят: известное дело – белая горячка, вот и теплый.

– А веревка где?

– Его же ею и связали.

– Испортили все-таки, значит.

– Зачем портить. Целиком!

Почему, интересно, горячка всегда – белая? Надо поменять. Это нам от прошлого досталось – от белогвардейщины. А теперь должна быть – красная горячка. А то – белая. Некрасиво, товарищи, получается! Так-то.

Первое, что увидел профессор, очнувшись, – это было громадное лицо дельфина, вблизи похожее на лик какого-то чудища или на кого-то, похожего на Бармалея из диснеевских фильмов, а не в исполнении Р. Быкова. На лице написано было какое-то даже беспокойство, и оно махало трезубцем возле лица пр<���офессо>ра, тот позвякивал, но прохлады не давал.

– Что с вами? В наши планы это не входит. Мы не собираемся делать с вами ничего подобного. Наоборот, скорее мы хотели бы вас приобщить, так сказать… Но надо же сначала извиниться!

– Что это у вас на ногах? – выдавил пр<���офессо>р.

– Ботинки, – удивился дельфин и чем-то постучал по пластиковой подошве. – Наши фабрики выбрали оптимальный вариант. У вас хороший вкус, пр<���офессо>р. – Дельфин покровительственно похлопал его по плечу и жестом пригласил следовать за собой. – Я мог бы принять вас у себя, но там вода. «Вода, вода, кругом вода», – пропел дельфин, и профессор отметил у него полное отсутствие слуха.

В кабинете они расположились в креслах, и беседа пошла более непринужденно.

Дельфин позволил профессору курить, но резко отказался от спиртного, а потом, опережая вопросы, начал:

– Почему мы не говорили, а потом – вдруг и все сразу? Мы говорили, мы давно говорили, несколько тысяч лет назад говорили, но что толку? Цезарю – говорили, Македонскому, Нерону; даже пытались потушить пожар. «Люди! – говорили. – Что вы?» – а потом плюнули и замолчали, и всю дальнейшую историю молчали как рыбы, и только изучали, изучали вас, людей. После войны вы построили океанариумы и Дж. Лилли с приспешниками начал свои мерзкие опыты. Контакта захотели! Извините, я буду прохаживаться, – заволновался дельфин и действительно начал прохаживаться. – Мы терпели и это, чтобы не нарушать молчания и увидеть, до чего же в своих опытах может дойти разумное существо, стоящее на довольно высокой ступени, хотя и значительно ниже нас, ибо утверждаю, что всякая нетехническая цивилизация, основанная на самоусовершенствовании индивидуумов, выше всякой технократии! Можете убедиться – мы не делали ни одного опыта над вами, а только некоторые дельфины позволяли себе контакты с людьми, но это были психически ненормальные индивидуумы, им разрешалось из жалости. У нас нет лечебниц, профессор. А когда стали гибнуть наши товарищи – ропот недовольства впервые прошел по океанам, и вот наконец этот нелепый случай: его оскорбления в ответ на наши увеселительные трюки, на игры наши в баскетбол и т<���ому> п<���одобное>. Первыми не выдержали киты. Всегда достаточно одной искры, чтобы возгорелось пламя, и оно возгорелось. Я был последним. Кстати! Как мое произношение? Надеюсь, верно?

– Да! Да, – успокоил профессор. Он уже изрядно глотнул виски, и теперь блаженная теплота разлилась по телу, и все происшедшее показалось не таким уж невероятным. Только вот он шамкал, и чуть покалывала спина.

– Ваша челюсть! – воскликнул дельфин и мгновенно вызвал стоматолога.

Того ввез служитель, в аквариуме. Это был головоногий моллюск лип.

– Вот уж не думал, что он… – Профессор хихикнул и отхлебнул еще глоток.

– Напрасно вы не думали, – прохлюпало в аквариуме. Вся анатомия ваша – вот она, у меня в кармане. – Лип хлопнул щупальцем и взбаламутил воду. – С самого начала моей работы над вами я сколотил себе ясную картину. Держите вашу челюсть – вот она.

На поверхность всплыла замечательная челюсть, о какой профессор и мечтать не мог. Какие теперь челюсти? – теперь забрала, а не челюсти.

– Если вам что-нибудь нужно заменить, проконсультируйтесь с лечащим врачом и сообщите нам – мы живо заменим, – всё, включая мозг. Он у меня, впрочем, как и у вас, давно в спирту и готов к трансплантации. Засим позвольте откланяться. – Моллюск опять взбаламутил воду и был увезен служителем с вмонтированным в мозг электродом.