Филип Рот - Другая жизнь

В ожидании, пока кто-нибудь ответит, я в деталях вспомнил разговор по телефону, который состоялся между мной и Рут, тринадцатилетней дочерью Генри, во время моего вчерашнего обеда в Лондоне. Это был звонок с оплатой за счет вызываемого абонента, который был сделан моей племянницей после окончания занятий в школе из квартиры подруги. Мать сообщила ей, что я собираюсь повидаться с ее отцом, и хотя она до сих пор сомневается, правильно ли поступает, что звонит мне, — целую неделю она откладывала этот разговор со дня на день, — она хочет спросить, может ли рассказать мне кое-что «по секрету» — такое, чего она не могла бы поведать открыто в воскресные дни, когда вся семья в сборе и ее старший брат, Лесли, и младшая сестра, Эллен, а иногда и ее мать постоянно крутятся у телефона. Первым делом она хотела сказать мне, что не согласна с мнением матери, будто отец ведет себя как «малое дитя».

— Мама постоянно твердит, — сообщила мне Рути, — что на отца нельзя положиться, что она не верит в его оправдания и не понимает, что побудило его так поступить, и если он хочет видеть ее и своих детей, он должен быть здесь. Мы собирались полететь к нему на каникулы и вместе поездить по стране, но я не уверена, что она нас отпустит. Она в лутком состоянии из-за него, очень тяжело переносит его отсутствие. Она ужасно страдает, и мне ее очень жалко. Знаешь, что я тебе еще хочу сказать? Отец для меня очень много значит, и я понимаю его гораздо лучше, чем Лесли и Эллен. Не говори ему о Лесли и Эллен — просто скажи, что я его понимаю.

— А что именно ты понимаешь?

— Он поехал туда, чтобы научиться чему-то, чего не знает, — он хочет выяснить что-то для себя. Я не говорю, что я все понимаю, но он еще не старик, и я уверена, что учиться никогда не поздно. Я думаю, он имеет на это право.

— Я ему это передам, — ответил я.

— Ты тоже думаешь, что это так? — спросила Рут. — А что ты вообще об этом думаешь, дядя Натан? Ничего, что я тебя спрашиваю?

— Ничего. Мне кажется, я никогда не поехал бы туда, но бывало, я сам совершал подобные поступки.

— Не может быть!

— Поступки, которые другим кажутся ребячеством? Да, было такое. И может быть, я делал это по той самой причине, которую ты только что назвала мне: я хотел выяснить кое-что для себя.

— Знаешь, — сказала мне Рут, — иногда я даже восхищаюсь им. Он, должно быть, очень смелый человек, если мог зайти так далеко. А разве не так? Я хочу сказать, что он сжег все свои корабли.

— Очень похоже на правду. А ты не думаешь, что он бросил вас?

— Нет. Эллен так думает, а я — нет. Она очень тяжело переживает, что отец уехал от нас. Она растеряна, но ты не говори ему об этом, ему сейчас не нужно волноваться еще и о нас.

— А что твой брат?

— Он пытается помыкать нами всеми — теперь он единственный мужчина в доме. Это тебе должно быть понятно.

— Мне нравится то, что ты говоришь, Рут. Ты у нас большой молодец.

— Если честно, никакой я не молодец. Я очень скучаю по нему. Места себе не нахожу. Не знаю, куда себя девать.

— Ты хочешь, чтобы я ему об этом тоже сказал? Что ты места себе без него не находишь?

— Если ты считаешь, что это правильно, тогда скажи.

Должно быть, Генри находился в самом дальнем конце поселения — вероятно, присутствовал на вечернем молебне, потому что искали его никак не меньше десяти минут, пока он наконец не подошел к телефону. Жаль, я не видел, была ли на нем молельная шаль. Я уже не понимал, чего ожидать от него.

— Это я, — объявил я громким голосом. — Каин для твоего Авеля, Исаак для твоего Иакова, я здесь в Земле Ханаанской [43] Это название в библейские времена носила страна, простирающаяся на запад от р. Иордан. В настоящее время поделена между Сирией, Ливаном, Израилем и Иорданией. По преданию, Бог повелел Аврааму покинуть родную Месопотамию и отправиться в Ханаан, названный Землей обетованной, который стал страной его потомков. , и звоню я тебе из отеля «Царь Давид». Я только что прилетел из Лондона.

— Ну и ну! — всего три слова, произнесенные ехидным голосом, а затем — молчание. — Приехал на Хануку? [44] Ханука (ивр. освящение, обновление) — праздник в честь победы иудеев над греками (164 г. до н. э.), когда было возобновлено богослужение в иерусалимском храме. На протяжении восьми дней праздника принято зажигать свечи, от одной до восьми. — спросил он наконец.

— Во-первых, на Хануку, а во-вторых — проведать тебя.

Длинная пауза, еще больше первой…

— А где Кэрол?

— Я один.