Филип Рот - Другая жизнь

— Я не уверен, что она права, — промолвил Шуки. — Я сам чувствовал в Англии, мягко скажем, неприязнь к евреям, их упорное нежелание думать о нас хорошо, в любых обстоятельствах. Однажды утром я давал интервью на Би-би-си. Мы были в эфире минуты две, когда ведущий программы вдруг заявил: «Вы многому научились в Аушвице».

— Чему это? — спросил я.

— Мол, ведете себя, как нацисты, по отношению к арабам.

— Ну и что ты ему ответил?

— Я потерял дар речи. В других странах Европы я только скрежещу зубами: антисемитизм там такой многовековой и весьма изощренный, просто Византия какая-то. Но в цивилизованной Англии, где люди столь обходительны, столь хорошо воспитаны, даже я потерял бдительность. Я не был известен в Англии в качестве крупного общественного деятеля, проводника политики Израиля, но если бы у меня в ту минуту был автомат, я бы застрелил его.

В тот вечер во время обеда Мария, придя в ярость, сама была готова взять в руки оружие. Я никогда в жизни не видел мою любовь в таком воинственном настроении, даже во время бракоразводного процесса, когда Юрген, бывший муж Марии, чуть не расстроил нашу грядущую свадьбу, заставив ее под писать у юриста официальный документ, согласно которому постоянным местом жительства Фебы должен быть Лондон, а не Нью-Йорк. Если Мария откажется это сделать, он угрожал передать дело в суд и добиться лишения прав опеки над ребенком, приведя факты ее измены как доказательство того, что она плохая мать. Предположив, что я не захочу расстаться с Америкой до конца столетия ради того, чтобы ее бывший муж осуществлял свое право на посещение дочери, Мария стала представлять себе, как будет жить в Лондоне одна, без мужа, с маленьким ребенком на руках, а ее бывший супруг будет травить и преследовать ее. «Врагу не пожелаешь, если он вздумает затаскать меня по судам, обвиняя в измене. Если я признаюсь и он затеет тяжбу, это будет хуже, чем остаться одной». Ее равным образом пугало, что я могу впасть в уныние, если, согласившись на условия ее бывшего мужа, перееду в Лондон и, оставшись без друзей, буду отрезан от своего крута общения, а это может отрицательно сказаться на моем творчестве. Она жила в страхе, боясь, что ее следующий муж тоже станет ей чужим, тем более после того, как она забеременела и обратного пути у нее уже не было.

Она до сих пор с недоумением вспоминала о том, как муж охладел к ней после рождения Фебы: «Он в любой момент мог честно сказать, что появление ребенка ничего не изменит в наших отношениях, не обновит его чувства ко мне. И если бы он это сказал, я бы ответила, что он прав, и, как ни огорчительна была бы правда, каждый из нас мог бы иначе распорядиться своей жизнью. Но почему он не осознавал этого до того момента, как у нас появился ребенок? Я хочу сказать, что если бы тогда приняла все ограничения, которые он накладывал на наши отношения, я бы ни за что не стала заводить ребенка. Я могу принять любые условия. Я готова к ним. Мне все говорят, что я слишком покорная, — потому что я прекрасно понимаю, как глупо бороться с любыми неприятностями, встающими у тебя на пути. Есть вещи, о которых мечтает каждая женщина, и если она не получает желаемого, виноват мужчина. А я отказываюсь винить во всем мужчин. Для меня недостатки нашего брака не стали сюрпризом. Я имею в виду, что у него ужасный характер, но в нем есть и много положительного. Нет, после того как на свет появилась моя девочка, неприятным сюрпризом для меня стало его откровенно наглое, жестокое отношение: он начал со мною очень плохо обращаться, и это случилось только после рождения ребенка, — ничего подобного в его поведении я раньше не замечала. Мне приходилось сталкиваться с очень, очень многими вещами, которые мне решительно не нравились, но это были вещи, на которые можно было посмотреть и с другой стороны. Но только не плохое отношение ко мне. Ну вот, я рассказала, что между нами произошло. И если что-нибудь в этом роде повторится, я не знаю, что с собой сделаю».

Я заверил ее, что подобное никогда не случится, и посоветовал ей подписать бумаги. Я не мог допустить, чтобы он вышел сухим из воды, навалив на нее все это дерьмо, и уж конечно, я не собирался бросать ее: после трех бездетных браков у меня было горячее желание завести с ней семью и дом, если не полный детишек, то хотя бы с одним собственным ребенком, ведь с ней, моей будущей молодой женой, которая не раз говорила о себе как об «умственно отсталой», «интеллектуально неполноценной» и «застенчивой в сексуальном отношении» женщине, я чувствовал себя хорошо: мне она ни разу не наскучила, и я не устал от ее присутствия рядом со мной за сотни проведенных с ней тайных вечеров. Я выжидал много месяцев, прежде чем попросил ее бросить мужа, хотя начал подумывать об этом еще до первой нашей встречи в моей квартире. Несколько раз она упрямо отказывала мне в свидании, и я не мог понять, принимает ли она меня еще за одного заносчивого самца, одержимого желанием лезть напролом, или же она искренне полагает, что я жестоко обманываюсь в ней?