Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

Виктор тоже сделал ей подарок, шикарный золотой браслет. Александра открыла узкую и длинную бархатную коробочку, покачала головой и отдала обратно.

– Не приму.

– Да почему, Сашуленька? Это моя искренняя благодарность тебе, что спасла Витю.

– Но если бы это не удалось, браслет не смог бы меня утешить. Поэтому не приму.

– Саша, я обижусь.

– Как угодно. Подари его какой-нибудь своей девочке.

Виктор мягко взял ее за руку и усадил рядом с собой.

– У меня нет никаких девочек, – сказал он таким проникновенным тоном, что Александра поморщилась. – Да, в прошлом я был небезупречен, но жизнь меняет людей, особенно когда обрушивает на голову столько бед. Я, знаешь ли, много понял с тех пор, как мы развелись.

– Рада за тебя.

– Не ёрничай. Я говорю серьезно. Наверное, меня можно порицать за то, что я тебе изменял, но, Сашенька, это делают все. У меня нет ни одного знакомого, который бы не изменил жене. Ни одного!

– Ты говоришь о тех людях, которые приходили в наш дом как друзья семьи?

– Да, конечно. Верны своим женам только полные ничтожества, абсолютные нули и лентяи, а любой мужик, который хоть чего-нибудь да стоит, изменяет. От того, что это не принято признавать, оно не перестает быть правдой, к сожалению.

Александра пожала плечами:

– Не собираюсь с тобой спорить. Я знаю, что ты мне изменял, а что делали в это время все остальные мужики, мне неинтересно.

– Сашуля, но как убедить тебя, что я всегда считал тебя своей женой…

– Я и была твоей женой, – перебила она.

– Ну так да! А другие ничего для меня не значили! Ты – моя половинка…

– Ты что, сдурел! – шикнула она. – Гриша может услышать, и как нам после этого в глаза ему смотреть? Заруби себе на носу, что меня в этом доме волнуют только дети! Понял? Только и исключительно дети! Мне глубоко плевать, чья ты там половинка и к каким озарениям подтолкнула тебя жизнь, но не смей обижать Гришу. Как хочешь, а в его глазах ты должен быть любящим мужем его матери. Ты понял?

Виктор покачал головой и промолчал. На следующий день вдруг прикатила Альбина и заявила, что отпускает Александру с Виктором выбрать для Кати новую стиральную машину. Они договорились подарить дочери этот необходимый в хозяйстве аппарат, и нужно было посмотреть модели в торговом зале, а потом заказать по Интернету. Александре всегда было немного неловко расспрашивать продавцов, когда знаешь, что ничего у них не купишь, а Виктор наоборот считал, что раз написано у тебя на бейджике «продавец-консультант», то будь любезен, консультируй и не жалуйся. В нем всегда было это барство, какая-то первобытная уверенность, что большинство людей рождены прислуживать ему. Нет, он всегда оставался любезен, всегда улыбался, но называл официантов халдеями, а таксистов – рикшами и если уж платил за услугу, то она должна быть оказана сполна. Если они ехали отдыхать, то неважно, сколько было чемоданов, – таксист обязан был сам уложить, а потом достать из багажника все до единого.

Будучи замужем за Виктором, Александра обычно сама ходила в магазин, но иногда он все же возил ее за продуктами. Они неспешно ходили с тележкой по рядам элитного гипермаркета, выбирали, разглядывали новинки, в общем, приятно проводили время. И все бы хорошо, но этот магазин предоставлял одну дополнительную услугу: за небольшое вознаграждение работник зала доносил покупки до машины. Виктор всегда пользовался этой услугой, хотя они никогда не набирали столько, чтобы сильный здоровый мужик не мог пройти с этим весом пятидесяти метров. Александра понимала, что раз есть услуга, надо ею пользоваться и дать людям заработать, но почему-то ее всегда внутренне конфузило, когда Виктор, расплатившись, начинал оглядывать зал. Ей всегда становилось страшно, что он сейчас, как какой-нибудь герой пьесы Островского, крикнет «челаэээк!» и щелкнет пальцами.

Позже она узнала, что это называется испанский стыд.

…Измучив продавца и выбрав модель, Виктор предложил ей посидеть в кафе. Александра хотела поскорее вернуться к детям, но бывший муж настаивал.

Она села за столик возле окна и невольно залюбовалась суровой красотой пейзажа – скромное осеннее солнце уже садилось, за домами виднелся только самый его краешек, но сумерки еще не совсем сгустились и можно было разглядеть вдалеке залив, таинственный и опасный в темноте.

Наверное, за окном не только темно, но промозгло и сыро, и от этого яркий интерьер кафе показался уютным, а сидящий напротив Виктор – почти родным.