Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

А она с радостью превратилась бы в кенгуру, лишь бы только не разлучаться с Витей.

«Это мой сынок, мой ребенок, мои дети, – думала она, целуя малыша в темечко. – Никому их не отдам».

Витя уже воспринимал ее как мать, ну а Гриша, конечно, уже взрослый для этого, и Александра прекрасно понимала – если она станет активно пытаться занять место Инги в его сердце, то вызовет ненависть, никак не любовь.

Раньше она проявляла деликатность, чтобы не ранить Гришиных чувств, а теперь, увы, из эгоизма, – лишь бы не потерять то уважение и симпатию, которую успела заслужить, а в идеале добиться от парнишки большего. Хотя бы привязанности, если уж не любви.

Выписавшись из больницы, она переехала к Виктору, предварительно обсудив это с Гришей. Сказала, что Витя пока слабенький, за ним надо постоянно ухаживать, а папа много работает. Что ей самой легче и спокойнее, когда она все время здесь, хозяйство в руках и никуда не надо мотаться.

– Вы с папой снова поженитесь? – спросил Гриша.

– Нет, милый, – активно замотала головой Соня. – Мы по-прежнему останемся только друзьями. Знаешь что, считай меня кем-то вроде тетушки или бедной родственницы, которую выписали из провинции вести дом.

– Что?

Александра спохватилась, что нынешние дети, особенно мальчики, не склонны к чтению викторианских романов.

– Если бы у твоего папы была одинокая сестра, то приехала бы она, потому что папа один не справляется. Понимаешь? Сестры нет, зато есть я.

– Это хорошо, что есть вы.

Александра осторожно поцеловала Гришу, стараясь, чтобы в этом было поменьше материнской нежности.

Сдержанность стала ее девизом. Александра заняла маленькую комнатку наверху, куда еле втиснулась Витина кроватка. Гриша предлагал уступить ей свою комнату, но Александра категорически отказалась. Нельзя требовать от сына того, что должен был сделать отец, но не сделал. Впрочем, ей все равно было бы неловко спать в постели Инги.

За стол вместе с Виктором она по-прежнему не садилась. Завтракала одна, когда все уйдут, а если маленький Витя не хотел сидеть в манеже, то вообще пропускала этот прием пищи. Обедала обычно вместе с Гришей, когда он приходил из школы, а когда вечером за стол садились отец с сыном, она только подавала, чтобы у Гриши не возникло неприятных мыслей, мол, расселась на месте матери, как полноправный член семьи.

Александра сразу предупредила Виктора, если он только попробует возобновить свои супружеские права, она тут же уедет и больше никогда не вернется. Конечно, блефовала, но Виктор, к счастью, поверил, потому что ни разу не стучался к ней ночью.

Зато все остальные привычки супружества вспомнил моментально. Снова стал устраивать дикий кавардак в шкафу, чтобы взять чистое белье, снова бросал вещи где ни попадя, а садясь работать за компьютером, кричал: «Роднуленька, принеси мне, пожалуйста, чайку», совсем как во времена их счастливого брака. А уходя утром на работу, мечтательно говорил, что вот сегодня ему бы хотелось ее знаменитого печенья или свекольного салата.

У Александры, видно, тоже ожили старые привычки, потому что вместо того, чтобы сказать, где Виктор может поискать свекольный салат, если не найдет на столе, она катила с малышом на рынок за необходимыми ингредиентами, а потом, не спуская ребенка с рук, как макака, скакала по кухне, готовя несчастное печенье.

Хотя почему несчастное? Это же здорово, когда дети живут в чистом доме, когда у них вкусная еда, когда отец доволен и добродушен!

Альбина Ростиславовна теперь наведывалась редко, больше по телефону контролировала, что да как с ее сыном и внуками, но Александра была только благодарна, что старуха не суется и не ревнует.

Весь мир сосредоточился для нее теперь в детях, в сыновьях, которых она не родила, но Бог все же послал ей в самую прекрасную пору жизни, когда есть и силы, и мудрость, и опыт, а не только одна юношеская неуправляемая энергия.

О Всеволоде она не просто не думала, а почти не вспоминала. Наверное, когда он вернется, надо будет что-то решать, но пока его нет – и слава богу. Пусть там поет себе…

Иногда только она встречала взгляд Инги с фотографии и смущалась, пыталась оправдаться, что не самозванка, не узурпаторша. В такие дни она становилась особенно сдержанна с Гришей, особенно тщательно подбирала слова, а потом брала Витю на руки и забывала обо всем остальном.

Александра зарабатывала на книгах не очень много, но и жила после развода экономно, так что кое-какой запас у нее был. Хотела создать себе резерв на старость, а теперь стала беззаботно тратить его на детей. В конце концов, подарки по-настоящему радуют только в детстве.