Сергей Морозов - Великий полдень

Ради приличия, а главное чтобы не показаться странным, я все таки ненадолго заглянул в Мамину ложу, по родственному поцеловал в щеку каждого, не исключая Майю. Когда я целовал ее, мне показалось, что она чуть заметно усмехнулась. Мы с ней минуту другую стояли у обитого темно голубым бархатом барьера, отделявшего ложу от зала.

— Благоустройство твоего Пансиона, наконец, закончено? — довольно таки сухо поинтересовался я.

— Что ты, — серьезно и озабоченно вздохнула она, всплеснув руками, — там еще столько дел, столько дел! Я ужасно переживаю. Уехала — и все бросила на бедного Володеньку. Ему никак нельзя отлучиться…

— Что ж ты, в таком случае, не осталась в Деревне? — еще суше промолвил я.

Майя объяснила, что приехала исключительно ради Альги, которая настояла на том, чтобы она, Майя, не оставляла ее в этот вечер одну. Мне показалось, я понял, что она имела в виду. Наверняка, это касалось притязаний Папы.

— В общем, Ольга хотела, чтобы сегодня я непременно была рядом… — продолжала Майя. — Что поделаешь, пришлось согласиться. Если бы ты видел глаза бедного дяди Володи, когда я уезжала! — улыбнулась она. — Он то ни за что не желал меня отпускать. Бедняжка такой… — Она снова завздыхала, в ее голосе зазвучала нескрываемая нежность.

Что за черт! Сначала дядя Володя порывался излить мне свои чувства, поделиться счастьем, а теперь, кажется, и она была не прочь возложить на меня почетную роль исповедника.

— Послушай, — перебил я ее, чтобы поскорее прекратить этот жалкий разговор, — только что мне почудилось, что среди воздушных гимнасток я видел Альгу. Неужели это действительно была она?

— А а… — загадочно протянула Майя, — ты заметил, значит? — И, словно стряхнув с себя какие то мысли, со странной задумчивостью прибавила: — О, она еще не на то способна!

— На что же она способна? — хмыкнул я.

— Абсолютно на все, — авторитетно заверила Майя. И засмеялась.

Но я не собирался разгадывать ее загадки.

Во время нашего с Майей разговора Мама несколько раз показывала глазами на дочь и делала мне знаки, которые, очевидно, должны были выражать следующее: вот, мол, видишь, что я говорила! Все идет как надо, продолжай в том же духе!..

Мне было ужасно неловко. Во первых, ничего не шло как надо, а во вторых, эти ее неуместные знаки могли заметить окружающие. В том числе сама Майя. Поэтому я постарался поскорее закруглить этот разговор.

Впрочем, наша беседа так и так замялась, поскольку в ложу вошла Альга. Девушки, словно две сестры нимфы обнялись и поцеловались. Изумрудноглазая шатенка была в том же самом костюме, в котором несколько минут назад летала под куполом Шатрового Дворца в составе удивительной гимнастической труппы, то есть на ней в каком то смысле ничего не было — лишь полупрозрачная золотистая лайкра, сквозь которую, естественно, прорисовывались все ее крепкие и прекрасные девичьи формы, фактически совершенно нагая. Но никто этим нисколько не смутился. Напротив, все восхищенно зааплодировали, даже Мама и моя Наташа. Я не заметил в их взглядах и намека на неодобрение. Они даже стали говорить ей комплименты, обсуждая и хваля ее красоту, словно девушка была экспонатом, вроде редкостной статуэтки.

Я собирался поскорее откланяться, чтобы вернуться в общество профессора, но не успел, поскольку буквально следом за Альгой в Мамину ложу вошел Папа. Он, оказывается, приехал как раз к гимнастическому шоу и теперь с порога тоже аплодировал акробатическим талантам своей фаворитки, которую здесь, похоже, все уже считали за свою, за члена семьи или за родственницу. Так же как и я, Папа перецеловался со всеми по родственному, в том числе с Альгой и со мной. Я тоже чмокнул его в щеку и обменялся крепким дружеским рукопожатием. Тут я снова сделал попытку выскользнуть из ложи, но Папа как бы между прочим остановил меня: придвинул мне стул и мне ничего не оставалось, как сесть за стол. Принесли мороженое и напитки, а неугомонный телеведущий вывел на эстраду огромный пестрый цыганский хор. Представление продолжалось. Все было как и задумано — на самую широкую ногу и непременно в стиле «а ля рюс». Ничуть не уступая в размахе и роскоши разного рода юбилейным мероприятиям, устраивать которые все наши правители и прежде были большими охотниками.

Папа был чрезвычайно ласков и внимателен с Мамой, отпускал ей всяческие комплименты, а та их благосклонно принимала. Прекрасный, образцовый супруг и семьянин да и только. Он и с девушками иногда перебрасывался милыми шуточками и даже ласково задирал наших старичков.