Джузеппе Д'Агата - Четверо повешенных на пьяцца дель Пополо

Уютно поскучать собрался весь Рим — совсем как во времена прежней республики. Кто-то, цитируя Томази ди Лампедузу (даже не итальянского, а сицилийского писателя), сказал, что все переменилось, потому что ничто не переменилось.

В Риме, если надо появиться в обществе, особенно не мудрствуют — главное присутствовать, а уж спасительную и всегда многообещающую репутацию антиконформиста завоевать не трудно: достаточно сострить в духе Вольтера или Бернарда Шоу или же, еще лучше, рассказать анекдот — анекдоты здесь в большом ходу.

Тут были министры, военные, деловые люди; в виде гарнира — писатели, художники, театральная братия.

Я решил так: пикантные подробности пусть вам сообщает моя коллега columnist — лахудра из отдела светской хроники; вашему Джо надо сосредоточиться на главном. Насчет же культуры, забегая вперед, могу лишь сказать, что очень скоро ее деятели облачатся в ливреи и парики, они вполне для этого созрели.

Хозяин дома — председатель Экономического совета, органа, который соответствует бывшему профессиональному объединению предпринимателей и который планирует теперь всю экономику страны, — заправляет всем хозяйством. Нетрудно понять, что эти деликатнейшие рычаги власти — в верных руках; этим людям нельзя отказать в опыте, а уж их приверженность буржуазному строю вне всяких сомнений. Одним из первых мероприятий Экономического совета была денационализация предприятий, находившихся в ведении и частично в собственности государства, то есть тех абсурдных финансовых учреждений и промышленных комплексов, которые не только конкурировали с частными, но таили в себе угрозу возникновения государственного капитализма и, следовательно, могли проторить путь, перекинуть мост к социализму.

Дабы устранить всякий риск, были денационализированы и железные дороги; таким образом, есть гарантия, что поезда снова будут ходить по расписанию и главное, что чистая публика избавится от неприятного соседства: для люмпен-пролетариев юга будут формироваться особые удобные составы из пломбированных вагонов, которые будут доставлять пассажиров прямо к платформам, специально оборудованным на территории крупных заводов.

Еще одно полезное начинание, немедленно поставившее на ноги строительную промышленность, — это отмена всех генпланов градостроительства и увольнение смутьянов-архитекторов, засевших в органах местной власти. Кстати, хозяин дома, где цвет Рима собрался на коктейль, сам занимается жилищным строительством: получил разрешение на застройку площади Испании. Не беспокойтесь, ничего плохого с этой знаменитой площадью не случится, какой она была, такой и останется, интересы туризма превыше всего. Квартиры — только для изысканной публики, исключительно верхние этажи, на мощных железобетонных сваях.

Мэри, бедняжка, томится и чертыхается: оказалось, что прием строго безалкогольный, здоровенные кравчие (батраки, одетые в марсиканские [12] Марсика — район в горах Абруццо. волчьи шкуры) разносят гранатовый сок, мятный напиток и газировку. Трезвость — официальный признак новой общественной жизни; терпимости, распущенности, безнравственности объявлена беспощадная война. Бедная Мэри, а она-то думала, что ее ждет древнеримская оргия!

К счастью, кое-что покрепче можно выпить в туалетной комнате, частным образом. Из золотого крана в общую ванну льется совсем недурное, на мой взгляд, шотландское виски. Рядом со мной купается промышленник, только что награжденный крестом Первой степени за то, что верой и правдой послужил делу революции; о нем говорят как об одном из зачинателей сопротивления; он был партизаном капитализма еще тогда, когда капитализм изнывал под гнетом требований рабочих. По слухам, в те мрачные годы ему в течение некоторого времени удавалось водить за нос профсоюзы — прикидываться предпринимателем прогрессивного, просвещенного толка.

Его не поймешь: посмеиваясь и плавными, кругообразными движениями рук понемножку загоняя себе в рот виски, он стал меня уверять, будто ему иной раз жалко, что это тяжелое, трудное время позади...

Я задаю ему вопрос, как он себя поведет, если рабочие осмелятся выдвинуть какие-нибудь требования теперь.

— Если у рабочих еще остались возражения против капиталистической промышленности, пусть они их выдвигают, но по ту сторону баррикады, то есть за заводскими воротами. Никаких забастовок, никаких захватов предприятий — это методы устарелые и противозаконные; единственное, что мы признаем, это отказ от работы. Спрашивается, как поступит в таком случае капиталист? Не вставать же ему самому к станку или на конвейер! В условиях свободного рынка он будет вынужден с нерентабельным предприятием расстаться. Число продающихся предприятий, таким образом, будет постоянно возрастать, а стоимость их головокружительно падать, пока не докатится до нуля. Раз никто не работает, у всех в кармане ноль, ровно столько, сколько стоят предприятия. Значит, заводы станут коллективной собственностью, наступит коммунизм — так или не так?