Салман Рушди - Флорентийская чародейка

— Теперь я полностью в твоей власти, — сказал он. — Если решишь обчистить меня до нитки, я не смогу тебе помешать.

— Ничего-то ты не понял, — отозвалась она. — Это ты взял надо мной власть, которой я не могу противиться.

Он так и не уразумел, что именно Скелетина имела в виду, а ей было неведомо до сей поры, что такое любовь, и она не знала, как это объяснить, так что свое спасение он и вправду воспринял как некое чудо. В тот момент, когда ему развязали руки, дабы он мог помолиться и предстать перед Создателем в приличном виде, он понял, что Скелетина предвидела подобный поворот событий. Из потайного места, куда не догадался заглянуть ни один из обыскивавших его, он незаметно извлек крошечный флакончик с духами, имитирующими запах императорского тела. Это обмануло слепого слона и спасло Никколо жизнь. И вот наконец настал момент, которого он так долго ждал.

Император заговорил:

— Сейчас неважно, как ты себя называешь, — начал он, — важно, чтобы ты перестал запираться и рассказал о себе всё — с начала и до конца. И побыстрее, пока у нас не пропало доброе расположение духа.

Никколо понял, с чего ему следует начать свой рассказ, в тот момент, когда слон по прозвищу Хиран посадил его, чужака, к себе на спину, словно он был особой королевской крови. Он знал, что того, кто слово в слово излагает свою историю несколько раз подряд, часто принимают за лжеца, затвердившего придуманную легенду, поэтому теперь было важно начать по-иному.

— Ваше Величество, — заговорил он, — царь царей, хранитель вселенной. С величайшим почтением имею сообщить вам, что я… — и вдруг смолк, будто боги отняли у него способность говорить.

— Продолжай! — недовольно бросил император. — Не смей молчать, говори, разрази тебя гром!

Чужак кашлянул и начал заново:

— Господин мой, я не кто иной, как…

— Ну?!

— Я не смею, о владыка…

— Ты должен!

— Подчиняюсь, но мне страшно.

— Говори, я приказываю!

— Так узнайте же, Ваше Величество…

— Продолжай!

Глубокий вздох, и затем — как прыжок в воду:

— Я ваш кровный родственник. Если быть более точным — племянник вашего деда и, следовательно, ваш… дядя.

Когда Великим Моголам жизнь преподносила неприятные сюрпризы, они всегда обращались за советом к своим старым матерям или теткам. Не успел Никколо Веспуччи закрыть рот после своего знаменательного признания, как император послал за своей матерью, Хамидой-бану, и за Гюльбадан-бегум, приходившейся ему теткой.

— Насколько нам известно, — обратился он к Бирбалу, — у нас нет запропастившихся куда-то дядюшек. К тому же тот, кто претендует на право так называться, лет на десять моложе нас, с желтыми волосами и внешне, на наш взгляд, ни малейшего сходства с Тимуридами не имеет; однако, прежде чем предпринять следующий шаг, мы спросим наших женщин — хранительниц семейных историй. Они помнят всё и обо всех.

Акбар и его министр отошли в сторону и принялись серьезно обсуждать ситуацию, не обращая при этом ни малейшего внимания на предполагаемого самозванца, так что Никколо даже стал сомневаться в своем собственном существовании. Если бы его спросили, он не смог бы отметить, вправду ли он находится в присутствии Великого Могола, или это наваждение, вызванное дозой опиума, и чем скорее он придет в себя, тем для него же лучше.

Неужто он не был растоптан слоном лишь для того, чтобы вскоре наложить на себя руки?

Теперь заговорил Бирбал:

— Имя Аргалья или Аркалья мне ни о чем не говорит, а Анджелика вообще не наше имя, оно чужеземное. К тому же мы еще не выяснили, какую, собственно, роль играют они в этой диковинной сказке. Не будем, однако, судить о них по именам, потому что, как известно, сменить имя очень легко.

Благородный Бирбал начинал свою жизнь сыном бедного брахмана, и это Акбар взял его во дворец и дал титул раджи. В ожидании прихода почтенных дам Акбар и министр ударились в воспоминания и будто снова стали мальчишками. Тогда Акбар заблудился во время охоты и, увидев мальчонку лет шести-семи, крикнул: «Эй, малыш, отвечай, какая из этих дорог ведет в Агру?» — а малыш вполне серьезно ответил: «Дороги никого никуда не ведут, господин». — «Быть этого не может!» — гневно воскликнул мальчик Акбар, и малыш улыбнулся: «Дороги не умеют ходить, потому и не могут никого никуда вести, но люди, если им нужно в Агру, обычно идут вот по этой». Благодаря этому позабавившему Акбара ответу мальчик очутился при дворе и обрел новое имя и новую жизнь.