Татьяна Воронцова - Морской змей

– Зачем же тебе это понадобилось?

Он ответил не сразу:

– Трудно сказать. Возможно, мне захотелось почувствовать себя в большей степени мужчиной, чем раньше.

– Удалось?

Он промолчал.

Соперничество с отцом, излюбленный Фрейдов мотивчик. Стремление превзойти его во всем. Догнать и перегнать. Стать вожаком стаи.

– Плавать я научился еще в младенческом возрасте, спасибо кузине моего отца. У нее домик на юге Франции (неплохой такой домик, в три этажа), и долгое время мы с матерью жили там, а отец наезжал по выходным. Катрин учила плавать своего сына и меня. Мы с ним ровесники. Разница в девять дней.

Она затаила дыхание, боясь спугнуть счастливую минуту его откровенности.

– К двенадцати годам, – продолжал Венсан, – я уже плавал и нырял как дельфин. Я мог прыгнуть в воду с самой высокой скалы и пробыть под водой так долго, что меня уже начинали считать утопленником. Я никогда не боялся глубины. Никогда не думал о том, что могу захлебнуться. – Он говорил негромко и монотонно, как бредящий на кушетке пациент психоаналитика. – В четырнадцать лет я освоил легкое водолазное снаряжение, а когда мне исполнилось шестнадцать, отец начал обучать меня плаванию в экстремальных условиях: в холодной воде, в штормовую погоду, со связанными за спиной руками... Он просто подводил меня к краю причала, крепко-накрепко стягивал мне веревкой запястья, показывал, где я должен вынырнуть, а потом сталкивал вниз. Ни мать, ни сестра никогда не ходили вместе с нами. Они не могли на это смотреть.

– Господи! – не сдержалась Лиза. – Это просто... чудовищно!

Венсан безразлично пожал плечами.

– Ты шел на это добровольно? Тебе действительно хотелось научиться?

– Сложный вопрос. А что я мог поделать? Сказать свое решительное «нет»? Устроить истерику? – Он покачал головой. – Это не мой стиль.

– Ты не мог отказаться, поэтому решил научиться делать все как можно лучше?

– Да.

– Интересная форма протеста... – Ей пришлось передох–нуть, прежде чем она смогла задать следующий вопрос. – Но вот чего я не пойму... Он сам учил тебя, а потом, когда на определенном этапе карьеры ты задумался о вступлении в GIGN, стал чинить тебе препятствия?

– Ну, в какой-то момент ему показалось, что я слишком много о себе воображаю. – Венсан усмехнулся. – Я в самом деле много о себе воображал. А почему бы нет, черт возьми? К двадцати годам я уже успел привыкнуть к мысли, что лучше всех плаваю, лучше всех танцую и любая понравившаяся мне девчонка мгновенно прыгает в мою постель. Когда мне было страшно, я старался этого не показывать. Когда было больно, терпел сколько мог. Строптивый сын. Заноза в заднице власт–ного отца.

– А как ты управился с собакой?

– О, это отдельная история... Понимаешь, собаки боятся меня. Все без исключения собаки.

– А эти, специально натасканные? Они что же, не нападали на тебя?

– Нападали, конечно. Но мне всегда удавалось отразить атаку.

– С ума сойти...

Еще одно пожатие кажущихся худощавыми плеч.

– Так было всегда, сколько я себя помню.

– И в чем причина?

– У моей матери были кое-какие соображения на этот счет, но она никогда ими не делилась. Только однажды, в день моего совершеннолетия, рассказала мне один из своих снов. Сон, который приснился ей во время беременности. – Он посмотрел в сторону, как будто собирался сказать что-то не совсем приличное. – Ей приснилось, что она качает колыбель с младенцем, со мной. Качает, качает, напевает какую-то песенку... потом наклоняется проверить, уснул ли я, и видит в колыбели змею.

– Змею?

По телу Лизы пробежала быстрая дрожь.

– Да. – Венсан тронул пальцами гемму. – Змею с короной на голове.

Некоторое время они молчали. Джемма снова позвала их к столу, но они уже привыкли к мысли, что сегодняшнему обеду суждено быть съеденным в холодном виде.

– Что-то еще? – тихо спросила Лиза.

– Одна из моих подруг – как раз та, на которой я собирался жениться, – однажды сказала, что не может выдержать мой взгляд. Что у меня глаза змеи.

– Да, смотреть ты умеешь...

– Знаю.

– Потому она и подарила тебе это? – Лиза кивнула на гемму.

– Точно. В то время я как раз начал интересоваться происхождением и значением этого символа.

Остановившимся взглядом Лиза смотрела на белую пластиковую поверхность стола, видя и не видя мелкие царапины на ней, липкие пятнышки от пролитых и уже успевших высохнуть капель вина, разлетевшиеся от ветерка хлопья табачного пепла...

... но Морской Змей Торанс, так же как и его начальство ...