Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки

— И теперь мы поедем домой, в Россию?

— Поедем…

— И будем жить как все?

— Да, дорогая.

— Обещаешь?

— Обещаю…

— Я люблю тебя! — Она поцеловала Красавчика и уснула в ту же минуту.

Ей снились Патрисия Каас, желтые поля клевера вокруг Долгих Криков и паром, плывущий по солнечной зыби ее родной речки Тверцы…

Утром, проснувшись, она открыла глаза, повела ими из стороны в сторону и увидела, что постель рядом с ней пуста.

Она вскочила, наспех оделась, выбежала из номера и поспешила к стойке портье.

— Бонжур, мсье. Вы не видели моего друга?

— О, мадемуазель, он только что уехал.

— Уехал? На чем?

— На машине. Но вы не беспокойтесь, он оплатил ваш номер на неделю вперед.

Алена, горестно усмехнувшись, медленно вышла из отеля и спустилась к морю. С пустого пляжа были видны удаляющиеся в море шхуны французских рыбаков и шоссе Ницца — Монте-Карло — Милан, по которому все выше и выше в гору уносилась маленькая точка голубого «фиата».

Франция, Лазурный берег.

По дороге, которая с гор спускается к морю, катят «роллсройс» с затененными стеклами и несколько легковых машин. Они движутся вдоль виноградников и кипарисовых рощ, все ниже и ниже, к маленькому прибрежному городку Вильфраншсюр-Мер, красивому, как гриновский Зурбаган.

Неожиданно «роллс-ройс» останавливается, водитель стремительно выскакивает из машины, услужливо открывает заднюю дверцу, и из машины выкатывается энергичный толстячок — японец Окада-сан, миллиардер и бизнесмен. И тут же из машин, сопровождавших Окаду-сан, высыпают его японские советники и французские агенты по торговле недвижимостью.

Окада-сан, улыбаясь, тычет пальцем на окружающие холмы и небольшие виллы, которые прячутся здесь среди садов и цветочных оранжерей, и что-то говорит своим советникам по-японски. Те кивают, записывают, фотографируют указанные пейзажи и снимают их видеокамерами. Секретарь Окады переводит французским агентам:

— Господину Окаде-сан нравится это место. Отсюда досюда. Здесь он построит комплекс курортных отелей-люкс.

— Гм… — осторожно замечает Жискар, молодой маклер и адвокат. — Городские власти вряд ли это разрешат. Тут зона сложившейся исторической застройки. Это все-таки Вильфранш-сюр-Мер, городу семьсот лет.

Секретарь переводит Окаде его замечание.

Окада-сан, улыбаясь, отвечает через секретаря:

— С мэрией мы этот вопрос сами решим.

— А с владельцами вилл? — интересуется Жискар.

Окада-сан снова улыбается:

— А этот вопрос решите вы.

— В какие сроки?

— Три месяца, — сообщает секретарь ответ Окады. — Осенью начнется строительство.

— Какой бюджет? — деловито спрашивает Жан-Клод, брат и партнер Жискара.

— Бюджет вы обсудите с нашим финансовым директором, — говорит секретарь. — А сегодня вы получите аванс — пять миллионов долларов. И сразу — за работу, сразу! Окада-сан любит точность! В ноябре мы начинаем строительство.

В кассе «Аэрофлота» не было никакой очереди, и кассирша говорила по-русски.

— Билет до Москвы? На когда?

— Да хоть на завтра, — ответила Алена. — Мне чем скорей, тем лучше.

— На завтра — три тысячи двести франков.

— Три тысячи?! — ужаснулась Алена.

— Это «раунд-трип», туда и обратно.

— А-а! — У Алены отлегло от сердца. — Мне не нужно обратно, мне только в Москву.

— Девушка, в одну сторону дороже. Лучше берите «раунд-трип», сэкономите.

Алена изумилась:

— В одну сторону дороже, чем в две?

— Такие правила. В две стороны — это чартер, со скидкой. А в одну сторону — без скидок.

— И дешевле ничего нет?

— Дешевле только пешком.

— Спасибо…

Вздохнув и выйдя из кассы на бульвар Променад-дез-Англе, Алена понуро побрела по набережной.

Вокруг была Ницца с ее беспрерывным праздником жизни и потоком веселых и богатых туристов со всего мира, но Алене на этом празднике уже не было места. От денег, которые были заработаны до встречи с Красавчиком стоянием статуей на рю Массена, не осталось и следа, и даже взять напрокат золотистое платье Нефертити было уже не на что.

Но вдруг… Увидев ювелирный магазин, Алена нахмурилась, вспомнила что-то, остановилась и стала лихорадочно рыться в своей сумке, а потом присела и — под изумленными взглядами прохожих — просто вытряхнула все содержимое этой сумки на тротуар. Вместе со всякой ерундой — косметикой, помятой открыткой, плейером и двумя кассетами — из сумки выпал монгольский тугрик и покатился к решетке канализационного люка.