Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки

— Я знаю. Мы займем у банка. Под твою виллу.

Маргарита враз посерьезнела.

— Никогда!

— Рита, это единственный выход.

— Нет!

— Да, Рита, — жестко сказала Алена. — У меня нет выхода. Это моя сестра, ее там могут убить в любую минуту. Если б ты видела, что там творится!

— Но при чем тут я? Я не хочу…

— Тетя, ты кое-что забыла. Эта вилла спасена за мои тугрики, и я ее совладелица. А теперь мне нужны эти деньги.

Маргарита скисла, заканючила:

— Алена, ты меня убиваешь! Я только-только к жизни вернулась…

Но Алена не отвечала.

Машина въехала во двор виллы «Марго», и Алена все поняла: во дворе, у бассейна, развалившись в шезлонге, загорал полуголый Карлос, бывший любовник Маргариты.

Лениво открыв глаза, он сказал Алене:

— Бонжур, ми алма! [36] Здравствуй, душа моя!

Алена не сочла нужным ему ответить — все равно через несколько минут или дней он с этой виллы опять исчезнет, Маргарите придется ужаться в расходах.

Взяв все документы на виллу, они отправились в банк. Хотя за прошедший год стоимость вилл на Лазурном берегу выросла в полтора раза, управляющий дал им кредит только на сумму ее бывшей стоимости — миллион франков.

— Здесь вы расписываетесь о сроках кредита, — показал он на крестики в нижних строчках контракта, — первые шесть месяцев — под шестнадцать процентов, вторые — восемнадцать. Если через год кредит не будет выплачен, вилла отойдет к банку без всяких отсрочек…

— Ужас! — по-русски сказала Маргарита Алене. — Это самоубийство!

— Подписывай! — жестко приказала Алена.

Маргарита принужденно подписала и снова сказала по-русски:

— Ты меня режешь без ножа!

Управляющий проверил все подписи.

— Замечательно! — сказал он. — Вот чек на миллион франков.

— Нет, мсье, — сказала Алена, — нам нужно наличными.

Он удивился:

— Всю сумму?

— И в долларах, — подтвердила Алена.

Маргарита, стоя у кассы и следя, как Алена складывает в сумку двадцать банковских пачек стодолларовых купюр, обиженно поджала губы. А по дороге в аэропорт не проронила ни слова, только у самого аэровокзала спросила:

— Не понимаю, как ты собираешься их провезти?

— Не беспокойся…

Впрочем, в Ницце принятые Аленой меры предосторожности оказались излишними — при посадке в самолет никто не заглянул в ее сумку. Зато в Москве, в Шереметьево, когда Алена — несколько располневшая и в плаще — пошла в цепочке пассажиров через зеленый таможенный коридор, таможенник ее остановил:

— Минутку! Вашу декларацию. Покажите сумочку.

Алена открыла свою сумочку.

— А вещи? — спросил таможенник.

— Я с курорта, без вещей.

— Девушка, а что вы так волнуетесь?

— Я? Я не волнуюсь. Просто мне тут душно. Вы же видите, я в положении.

— Понял, девушка. Проходите.

Алена улыбнулась:

— Спасибо. За «девушку».

И, выйдя из аэровокзала, огляделась по сторонам.

Чуйков, стоя чуть поодаль, махал ей рукой от своей «ауди».

В машине, по дороге в Москву, Алена, сидя на заднем сиденье, повозилась руками под плащом и под кофтой, расстегнула и извлекла корсет с нашитыми на нем карманами. В этих карманах были банковские пачки стодолларовых купюр, Алена стала перекладывать их в обыкновенную пластиковую сумку.

Чуйков, ведя машину и поглядывая на Алену в зеркальце заднего обзора, усмехнулся:

— Это вы зря прятали. У нас ограничения на вывоз валюты. А ввозить можно сколько угодно, это легально.

— Ничего, — отозвалась она, — так надежней.

— Сколько вы привезли?

— Двести тысяч.

— Где думаете хранить? Дома опасно…

— У меня есть где хранить.

— Вы уверены? А то можно у нас.

— Нет, спасибо.

Чуйков пожал плечами.

— Мне никто не звонил, — сообщила Алена. — Уже седьмой день…

И именно в этот момент послышался телефонный звонок, Алена даже вздрогнула.

— Ну вот видите! — сказал Чуйков. — А говорят, что нет телепатии.

Алена спешно полезла в сумочку, извлекла звенящий мобильный телефон.

— Алло! Я слушаю!

Мужской голос с кавказским акцентом сказал:

— Ну что, прынцеса? Дэньги нашла?

Чуйков поспешно вмешался:

— Ничего не говорите! Требуйте сестру.

— Я хочу услышать сестру, — сказала Алена в трубку.

— Дэньги есть или нет? — настаивал голос с акцентом. — Атвечай!

— Ничего не скажу! Сначала дайте сестру услышать.

— Зараза! Ладно, на, слушай!

И почти тотчас трубка заверещала голосом Насти:

— Алена! Это я!..

— Настя! — закричала Алена. — Ты жива? Что они с тобой сделали?