Сергей Белкин - Говорящая муха

-- Для того анализа, который мы проводили нужны были другие юридические основания и, главное, согласие родственников. Мы это сделали нелегально. Решили, что пока не надо поднимать шум.

-- Кто это мы?

-- Хороший вопрос, - усмехнулась Маша, - Я - пока в общих чертах - ввела в курс дела одного нашего коллегу. Помните Олега, который нас подвозил на машине?

-- Да, конечно.

-- Олег возглавляет наше охранное предприятие. По существу это полноценное частное сыскное бюро с большими техническими возможностями. Но пока в курсе дела только один Олег и мы с ним договорились о нераспростронении информации. Олег профессионал. Ему сосрок два года, он служил в разведке, кадровый офицер. Очень грамотный, умный и сдержанный человек.

-- А почему тогда Дима сам его не вводил в курс дела? - спросил Андрей.

-- Дима, кстати, обсуждал со мной этот вопрос. Дело в том, что это я привела Олега к нам. Я его знаю давно. У нас была одна совместная командировка.

-- Чего? - переспросил Андрей.

-- Того. Мы с ним вместе выполняли задание в одной из жарких стран.

-- А я и не знал, что вы - Маша Хари.

-- И дальше не знайте, хорошо? Так вот, Дмитрий Васильевич пока присматривался к Олегу. Вас же он знает давно, к тому же вы - компьютерщик, и сейчас были нужны именно вы. Предстоит покопаться в их сетях.

-- Я именно это и предполагал, сказал Андрей и, прокашлявшись, начал, - Маша, давайте поступим так. Я не Джеймс Бонд. Компьютеры - пожалуйста. Погони, слежки, тайники - это не мое. Тем более теперь, когда появился Олег - настоящий профессионал, - каждый может заняться своим делом.

-- Хорошо, Андрей. Вы вправе отказаться. Но я не вправе принять ваш отказ. О помощи просила вас не я. Это была просьба вашего друга. К сожалению, покойного. Но я согласна принять от вас ту помощь, которую вы сможете оказать. Сегодня я хочу вам передать вот эту дискету. Посмотрите ее, пожалуйста. Там много всякой информации, но нас интересуют коды доступа к базам данных. Есть они здесь, или нет - я не знаю. Вот и все, что я хотела вам сказать.

-- Хорошо... Я посмотрю.

-- Не забудьте про вторник и будьте осторожны. Пока.

-- Пока.

Маша вскочила в полупустой поезд, и умчалась в свою сторону, а Андрей перешел к своей платформе и еще долго ждал. Было поздно, поэтому поезда ходили редко. Андрей доехал до Измайловского парка и опять повторил трюк с выскакиванием в последний момент. Вроде бы слежки не было. В огромном безлюдном зале этой станции уже почти никого не было. Прождав минут десять, Андрей решил добираться до дому на троллейбусе, и вышел на поверхность. Троллейбуса он тоже не дождался и сел в такси.

Через десять минут он был дома и, наскоро перекусив, прилег на диван и стал дочитывать доклад покойного друга Димы.

"...Фрагменты из доклада того же Эзры Ливайна за 2000 год.

В течение девяностых годов нам удалось, в основном, достичь тех начальных условий, при которых становится возможным переход к основной фазе гомогенизации по всей территории Молдавии, кроме Приднестровья.

Промышленность, кроме пищевой, фактически, ликвидирована.

Поставки всех видов энергоносителей целиком контролируются нашими структурами, откуда бы они ни поступали. Собственных энергетических ресурсов в Республике нет.

Все системы телекоммуникаций полностью находятся под нашим контролем. Это было сделано в форме акционирования и проведения, так называемых аукционов по продаже контрольных пакетов акций. Электрораспределительные сети республики также приватизированы и контролируются нами.

Все виды транспорта настолько зависимы от энергоносителей и сервисной базы, что также контролируются нами.

Академия наук и научно-исследовательские институты деградировали и отстали от мирового уровня исследований навсегда. Незначительное количество пока еще оставшихся в республике ученых доживают свой век в полном отрыве от мирового информационного поля. Лет через десять их не будет.

По существу, об уровне исследований говорить уже не приходится. Равно как и об исследованиях вообще. Не составляет труда ликвидировать научные учреждения уже сейчас. При этом основная масса населения восприняла бы это с большим энтузиазмом. На фоне тотальной нищеты, недоедания и тяжелых жилищных условий объявить "ученых" дармоедами, паразитами на теле общества проще простого. Мы, однако, предлагаем сохранить Академию наук на продолжительный срок. Ее, безусловно, нужно сокращать, освобождаясь от всего естественно-научного цикла. Гуманитарные институты понадобятся, с одной стороны, как интересный с точки зрения нашего исследования сегмент популяции биообъектов, в который как в особый отстойник будут в режиме самоорганизации попадать разнообразные неординарные, зачастую психически неуравновешенные биообъекты, мнящие себя интеллигенцией. С другой стороны, наличие такого института как Академия Наук, будет в глазах внешнего мира своего рода справкой об умственной полноценности общества и о гуманности общественного строя.