Марта Кетро - Магички

— Вы как хотите, а это нездорово.

— Да брось ты, от воздержания ещё никто не умирал.

— Ах, я не о том. Нездорово непонятно почему отвергать половину человечества, не находите?

Агафья пожала плечами:

— Мы и так живём в мужском мире, должны у девочек быть какие-то тайные сады.

— И вообще, мне Рудина обмолвилась: «Мужчины просто пишут, а у женщин своя особая магия», — сказала Катя.

— Чтооо?

— Оля, ты вообще книжки читаешь? «Бегущая с волками» доньи Эстес, «Богиня в каждой женщине» — ничего тебе не говорят?

— А ещё «Сатанинские ведьмы» ЛаВея?

— Нет, Оль, ты не путай дам-юнгианок с сатанистами. — Катя впервые за весь долгий вечер по-настоящему воодушевилась. — Одни работают с архетипами, проповедуют феминизм и освобождение женской сущности, а другие, наоборот, ставят женскую силу на обслуживание мужского мифа. — Она стояла, прислонившись к стеллажу, и при этих словах машинально погладила мраморные кудряшки Сапфо.

— Аааа, Катя, пожалей меня. И те и другие используют слово «ведьма» и до смерти любят заглавные буквы, и женщина у них всегда пишется с большой Ж. Великая, Первозданная, Дикая — какая там ещё?

— У всех Ритуалы и Магия, — Ольга говорила с нажимом, всё сильней раздражаясь, — если они в это дерьмо ещё и литературу впутали, тогда я пас. Я верю только в ежедневную работу, без всяких магических штучек, тендерных обобщений и без скидок. Господи, даже в НЛП скорей поверю, чем в творческий союз по половому признаку.

— Спокойно, спокойно, — Агафья с выверенной точностью разлила остаток вина по четырём бокалам, — кто верит — будет заниматься магией, остальные — НЛП. Давайте уже напоследок — за искусство!

Заснула Ольга быстро и крепко, но среди ночи ей приснился Жакоб, планирующий над её кроватью с тихим посвистом. Мигнули янтарные глазищи, потом лицо овеяла волна прохладного воздуха, и тёмная тень взмыла в верхний угол комнаты, к двери. Ольга помнила, что там есть вентиляционное отверстие, но не готова была допустить, что к ней прилетал призрак сычика. Она рывком села в постели, «Черный полковник» опасно булькнул в желудке и двинулся к горлу. Ольга замерла и подождала, пока волна тошноты уляжется. Всё-таки встала, влезла в пушистые голубые тапки, одёрнула длинную футболку с медведиками, в которой привыкла спать, и осторожно выглянула в коридор. Никого там, разумеется, не было. Ольга решила пройтись и немного посидеть на одной из низеньких резных скамеек, расставленных под самыми большими лопоухими фикусами, чтобы можно было дотягиваться и протирать верхние листья (вчера Агафья как раз хлопотала с ведёрком и губкой).

Она побрела по коридору, лениво ведя пальцами по стене, покрытой приятными фактурными обоями. Бестолковой героиней фильма ужасов, неотвратимо лезущей в самое пекло, она себя не чувствовала — это место казалось ей в высшей степени странным, но неопасным. Ну, вроде палаты для тихих.

Лампы ночью работали вполсилы, и поэтому узкая полоска яркого света, пробивающаяся из-под приоткрытой двери, сразу бросалась в глаза. Ольга помедлила, но хорошее воспитание недолго сопротивлялось любопытству, и она заглянула.

Комната не особенно отличалась от её собственной, но казалась более обжитой: на стенах висели какие-то рекламные постеры с изображением обложек, на столе громоздилась стопка книг, мерцал монитор, на экране в качестве заставки плавало объёмное слово «жопа», отражаясь в початой бутылке коньяка Hennessy.

На кресле живописно располагались ярко-жёлтое платье и белый медицинский халат.

В центре комнаты, вполоборота к Ольге стояла миловидная раскрасневшаяся толстушка, стриженная под мальчика. В левой, картинно вытянутой руке она держала тяжёлый потрёпанный том (на обложке Ольга ухитрилась прочитать тиснёную надпись «Marcus Tullius Cicero»), а правой придерживала на плече цветастую простынку, в которую была задрапирована на манер тоги. Негромко, но старательно она декламировала:

— …natura se consumi et senectute, — тут чтице понадобилось перевернуть страницу и пришлось прижать простыню подбородком, чтобы высвободить руку, — quam sibi dari tempus…

Она вознамерилась совершить величественное округлое движение, но тога поползла вниз, женщина суетливо попыталась её прихватить, и торжественность момента была утеряна.

Ольга беззвучно отступила от двери, развернулась и на цыпочках поспешила к себе.

«Нет, хватит с меня на сегодня. Будем считать, что это тоже был сон».