Елена Черникова - Зачем?

В живую челюсть он тоже не слишком верил, поскольку однажды видел похожую игрушку в магазине экстравагантных сюрпризов на Большой Никитской, в перестроечные времена. Там чего только не было! Пластиковые мухи для супа соседу, термосы с фаллосами на пружинке - девиц пугать, дурацкие керамические кружки в форме обнажённых женских торсов. Была невинная розовая попа-копилка из ароматизированного латекса. И тому подобное. Всё бывает.

Что до улетевших в облака Ужовых, то ему разъяснили: в диапазоне от Дедала до Карлсона человечество регулярно что-нибудь выдумывает, никак не желая вчитаться в афористичные строки великого Максима Горького. А раз рождённый ползать летать не может, значит, и эти птички где-нибудь сядут. Перекусить, попить или ещё что-нибудь.

Так вот: упоённый сам собой, офицер очень захотел довести всю эту заварушку до победного конца. Он выпросил у начальства подкрепление для круглосуточного всемосковского мониторинга. На челюсть он не очень надеялся, а вот порыться в небе и найти отца и сына - тут вроде бы что-то светило.

Слуги закона разгружали трейлер-победитель. Шофёр сиял и вполголоса матерился: обычно он таким способом выражал все сильные чувства. Ему пообещали хорошую медаль.

Сначала биостекложелезомассу чуть разморозили, чтобы легче отделить от потолка и стен. Потом освобождённый параллелепипед на подвижном полу вызволили на воздух и быстро переложили в специальную ванну с жидким азотом. И завинтили крышку. И все пошли, понятно, в магазин.

В этот же день Иван Иванович с Васькой приземлились у Дуни в огороде.

- Ты уверен, что это та самая Дуня? - прошептал отец, чуть ослабляя верёвки, соединяющие его с сыном. - Ты ж никогда никого из маминого института не видел.

- Не имеет значения. Впрочем, я видел тех, которые нам дверь подарили, а с тебя подпись на якобы накладной стребовали. А ты и сейчас увидишь их - не узнаешь. Ты невнимателен. А я чую! Это та самая Дуня! Ну сколько можно во мне сомневаться?

Они переговаривались за дровяным сараем - и вдруг замолчали, оглядевшись: место и ситуация очень походили на самое начало их приключений, когда они прятались на Муськиной даче, а потом их подобрали братки Мар Марыча.

- Да-с, - кивнул Иван Иванович. - Будем надеяться, что из этого огорода мы выкрутимся полегче.

- Да, пап, - согласился Васька, погрузившийся в тягостные воспоминания об Ильзе. А убиенный Мар Марыч в тёмных далях Васькиной памяти вдруг окрасился как-то иначе, более человечно. - Занятно, - вслух сказал Васька, прокручивая перед мысленным взором особо остросюжетные сцены из их жизни с Мар Марычем.

- Что - занятно? - спросил отец.

- Мне почему-то стало жаль нашего борова, - ответил сын.

- Интересно, почему? Чего тебе жаль? Я же говорил тебе, почему я убил его. В чём дело?

- Он так хотел жить! Хотел творить! - Васька усмехнулся. - А ему пришлось бросаться девушками с вертолёта и жалобно мечтать о сексе хотя бы с мышью!

Иван Иванович невольно улыбнулся. Сынок всегда отличался резкостью в суждениях. И совершенно не изменился в этом, став бессмертным. Интересно, какие ещё осложнения и на какой период судьба уготовила лично Ваське?

- Это, конечно, да, но мы с тобой - для него - были исключительно полезными гостями. В самом прямом смысле. Живой фарш. Ходячие флаконы с бессмертием. А когда он стал неприлично фантазировать насчёт Маши, я уже не мог стерпеть. Почему ты сейчас вспомнил? Зачем?

- Сам не знаю. Прости. Это пустое. Пойдём поздороваемся с хозяйкой.

- А где хозяин? - уточнил отец.

- Отдыхает. До завтра не протрезвеет, - сообщил Васька, выключая своё измочаленное ясновидение.

Они постучали в дверь. Дуня, уже десять минут наблюдавшая за ними из окошка, открыла и радушно пригласила гостей к столу, который был добротно, в нормальных деревенских традициях накрыт и источал запахи столь основательные, что даже Ужовых проняло.

- Я вас давно жду, - сказала Дуня, наливая гостям борща.

- У вас что - тоже осложнение? - без церемоний уточнил Васька. - Мы ж только на днях решили к вам лететь.

- У вашей матушки на служебном столе всегда стояли ваши фотографии. Узнала я вас, как только в окно глянула. А давно жду - это понятно. Вам пока больше деваться-то некуда.

Ужовы переглянулись - всё так просто? - и налегли на борщ. Даже им, практически не нуждавшимся в еде, он очень понравился. Повеяло воспоминаниями. Нормальной жизнью на земле, в доме.

- Дуня, как вы тут? Никто не беспокоит? Мы уже замучились в окна прыгать, в облаках летать, разговаривать с сумасшедшими, жадными до совершенно незаслуженной вечности...