Елена Черникова - Скажи это Богу

Честное слово, я еле удержалась, чтоб не кинуться назад, к бородатому господину, с призывом разделить мой восторг от столкновения со всем этим: река, суицидная ворона, сапоги, рекламная вывеска... Но удержалась, конечно. Лифт ушел.

У меня всегда так бывает. Ни разу эта примета не подводила. Как встречу где-нибудь случайного бородатого господина - пиши пропало. Начинаю сочинять высокохудожественную прозу. Явление труднообъяснимое, но, очевидно, моя муза, или мой муз, так запрограммировано.

Делать нечего, никуда не денешься. Судьба.

Любая судьба требовательна, как старая барыня. Уж если ей вздумается грибочков соленых или огурчиков хрустящих...

Недели две ломала меня барыня. Торчала изо всех мест, в зубы била, за косы таскала. "Чего ты хочешь?" - кричала я ей, злобно выпивая третью бутылку вина.

Барыня злобно молчала в ответ, терпеливо дожидаясь такого похмелья, чтоб я сдалась, прекратила пьянство и села за письменный стол. "Ах так! - отвратительно продолжала я. - Лучше уж нового любовника заведу, только не это!"

"Сколько угодно", - иезуитски ласково отвечала барыня и буквально за ручку приводила вышеназванного - нового, трогательно отсылая старого в очень дальнюю командировку.

И я сдалась, хотя рыдала перед этим жутко. Потом сходила с подругой на прекрасный концерт симфониче?ской музыки, поела на ночь блинов с яблоками, немного поспала, - и вот. Пошло-поехало..."

(Окончание в Приложении 3)

Доктор начинает сердиться

Профессор Василий Моисеевич Неведров сидел у камина в своем богатом кабинете с дубовыми панелями и прислушивался к тишине. Через пять минут должна прийти Алина, однако твердой уверенности в ее появлении сегодня у профессора не было.

Во-первых, она ни разу не позвонила. Во-вторых, он сам внезапно перестал чувствовать ее в пространстве, что тревожило его гораздо сильнее, чем первое. Тревожило так сильно, что профессор, обычно тренированно-бесстраст?ный даже наедине с собой, сейчас покусывал губы и даже почесывал длинный нос.

Как ей удалось отстегнуть энергетический поводок, крепко наброшенный профессором в первую же встречу, - было непонятно. Это вообще немыслимо. Это попахивает катастрофой и ведет к панике.

Закончились пять минут. Потом еще десять. Профессор взмок, встал и перешел за письменный стол. Ему сразу стало холодно. Потерпев минуту-другую, он пошел в смежную комнату переодеваться. Сняв пиждак, он с негодованием и брезгливостью обнаружил, что новая белая рубашка почти вся мокрая. Он выбросил ее в мусорную корзину.

Надел другую новую рубашку, синюю, повязал другой галстук и вернулся в кабинет. Накаминные часы безжалостно ударили один раз. Половина первого. Алина опаздывает уже на полчаса. Чересчур.

Стиснув зубы, он набрал ее мобильный номер. "Абонент не отвечает или находится вне..."

Профессор набрал домашний номер Алины. Автоответчик вежливо предложил оставить сообщение до лучших времен.

Профессор вспомнил об обстоятельствах непреодолимой силы, позволяющих клиентке невыполнение контракта, и включил радио. Может быть, он случайно пропустил революцию? Или землетрясение?

Однако новости дня были на редкость благоприятными. За тысячу километров от клиники Неведрова пойманы всего два террориста, да и те лишь при подготовке ко взрыву. Это было самое горячее событие с утра. Даже погоду обещали вполне удобоваримую. Ни одного наводнения.

"Осталось пойти на кухню и погадать на кофейной гуще!.." Профессор злился, чертыхался, но ни одна из тонких струн его волшебного природного устройства не подсказывала ему ничего. Рабочее ясновидение выключилось. Как не было. Превосходная, первоклассная борзая стала бесчутой.

Для человека с любыми развитыми способностями горестна и даже страшна утрата оных. Но для практикую?щего врача, психиатра-телепата, мага, коим считал себя профессор, - это хуже смерти, причем значительно хуже.

Близкий к отчаянию, профессор машинально подошел к окну и посмотрел на сияющую солнечную улицу. И увидел Алину, спокойно гуляющую вдоль корпуса его клиники с папкой под мышкой и сумочкой через плечо. Остолбенев, он оглянулся на часы: да, двенадцать сорок пять, так в чем дело?

Идти за нею на улицу и учить пользоваться часами? Позвать из окна? Сделать вид, что ничего не произо?шло? Еще раз набрать мобильный номер - вдруг не туда попал и не тот абонент был вне досягаемости?

Профессор сел, закрыл глаза, положил руки ладонями вверх на колени и попытался отмедитировать, как он учено выражался, ситуацию. Хренушки! Словомешалка не останавливается. Информация не проходит. Мозг будто торфяной.