Вениамин Чернов - Упреждающий удар

- Все хорошо... Бог помог, - поняв его, ответила жена: - попей-ко, - протянула к губам Кости деревянную ложечку - зеленый отвар травы - в глазах слезы, перекрестилась. - Народ не выдержал - вышел... Из лесу пощекотали татар стрелами... выручили нас... позавчера сняли осаду поганые, ушли...

..."Опять татары!.. Но почему оттуда?.. Нет, не похоже на них; наверно, великоустюжане идут. Но зачем?.. На всякий случай надо сторожных воев послать" - Константин Юрьев повернулся к висящим в углу иконам и, найдя взглядом грозно-таинственный лик Спаса Великого, опустился на колени, вполголоса, напевно, попросил:

- О! Спас Великий!.. Отведи от нас, грешных, беду!.. - двумя перстами закрестился... И сразу, без перехода, не глядя на Афония:

- Беги! Скажи боярину Игнату - товарищу 17моему - пусть соберет борзо бояр и сотенных...

Афоний Пожняк вприпрыжку, подволакивая левую ногу, побежал исполнять повеление воеводы.

Боярин Андрей Воронцов

Налегке, без повозок, шел конный отряд.

У каждого воя по две лошади; у боярина Андрея Воронцова, мурзы и сотенных - по три. Сзади, гуськом, соединенные веревками, месили грязь вьючные кони.

От Ярославля до Великого Устюга всю дорогу моросил холодный осенний дождь - промокали кожухи на боярине, сотенных, - а о легких полушубах на русских воях и кафтанах татар говорить нечего. Девять московских татар и русский остались в Великом Устюге - хворые.

Дни коротки, серы; ночи долги и темны.

От Великого Устюга пошел крупный - в горсть - белый снег. Вмиг все изменилось вокруг: мир посветлел, в первые два дня снег, густо падая на темную вязкую дорожную грязь, таял и лишь на обочине, ложась на коричневую пожухлую траву, на темно-зеленые могучие пихтовые лапы, застывал гривастыми комьями.

Шли и по утрам, и по вечерам, освещая путь смоляными факелами - спешили. Кони храпели, мотали головами, отряхивая снег. Пар шел от них.

Впереди скакала сотня татар - во главе с русским сотенным, мурзой; за ними - русские полутораста воев и вьючный обоз. Русские - с копьями - долгомерами, с саблями в больших ножнах; висели к седлу привязанные кожаные сумки с луками и колчаны со стрелами. У татар - короткие копья, кривые сабли, луки.

Много дорог изъездил боярин Андрей Воронцов - бСльшую часть жизни провел в разъездах и походах. Приходилось сопровождать и великокняжеских послов в Сарай, но по этой дороге ехал впервые.

На Вятской земле не бывал, хотя с вятчанами в 1468 году встречался - в Нижнем Новгороде. Жаль, не познакомился с ними поближе: не думал, что по божьей воле и по повелению великого князя придется ехать в этот глухой край.

Древнего русского рода, он честно служил великим князьям, Вере и Отечеству. Был не богат, имел деревеньки с людьми и с землей. Построил двор в Москве - в Великом посаде; детей народил, которые, не успел заметить, как подросли, оперились, сами стали служивыми, обзавелись семьями.

Дожил до седых волос, но недоволен жизнью: с горечью сознавал, что не добился чего хотел! Не разбогател, не встал на ноги - и виной тому татары: какой урон наносят боярам, его людям своими набегами и поборами!.. Да еще великий князь от имени золотоордынского хана собирает с боярина дань. Легко ли при этом: содержать дом, войско, с которым должен являться на службу?

Некоторые приспосабливались - роднились с татарами. Легче жили, богатели. Получали свободу в торговле, не так притеснялись Ордой. А он не пойдет на это. Смешивать кровь с чужой, иноверной, инородной - никогда!.. Тогда конец всему отчему, родному; не заметишь, как душа будет другая - и кто тогда будет Русь растить, плодить и укреплять?! На таких, как он, держится Русская Земля...

Вот и на такое великое дело едет не кто-нибудь, а он! С освященным самим митрополитом Филиппом стягом с ликом Георгия Победоносца 18, с московским полком, с татарами-ведомцами везет великокняжескую тайную грамоту. Прощаясь, государь Иван Васильевич по-русски троекратно обнял, поцеловал его и, пристально вглядываясь своими большими неземными, пронизывающими душу глазами, прошептал:

- Помни!.. На какое дело посылаю. Помогай воеводе и ратуй, как мне...

...До переправы на реке Вятке оставалось два дня пути. Ветер переметнулся - подул с севера - стало примораживать. Захрумкал под копытами снег, воздух посвежел.

Андрей Воронцов отряхнул с шапки снег, оглянулся, вдохнул полной грудью: "Все ж хороша погодушка - русская, скоро можно будет везде проехать, всюду пройти!" Он почувствовал себя по-юношески бодрым и сильным, духом высоким и твердым. Уж и не помнил, когда ему было так покойно и легко.