Денис Драгунский - Ночник. 365 микроновелл

Толпа становится гуще. Врача находят, врач прибегает, протискивается к коляске. У ребенка начинается рвота, сумка врача оказывается испачканной. Врач возмущается и хочет уйти, ругая маму ребенка. Посторонняя женщина по имени Марина пытается врача задержать.

Врач – худая обидчивая женщина. Между нею и Мариной начинается перепалка. «Как вам не стыдно, вы же врач!» – кричит Марина. «Пусть она научится следить за ребенком!» – кричит врач. Толпа сдвигается, и я уже не вижу, чем дело кончилось.

Город-азбука. Смотрю на него сверху. Квартал «А», квартал «Б».

Непонятно, игрушечный город или настоящий.

Мой автомобиль стоит посреди двора. То есть он не мой, вдобавок я вообще не умею водить, но я за него отвечаю.

Нужно его чуть-чуть сдвинуть с места, буквально на полметра продвинуть вперед. Пытаюсь толкнуть его руками. Не получается – он стоит на передаче.

Отпираю дверцу, сажусь за руль, выжимаю сцепление, ставлю на нейтралку – и тут он начинает двигаться.

Жму на тормоз. Он всё равно едет. Жму сильнее. Останавливается, но не окончательно. Двигается едва-едва, чуть-чуть.

Во дворе шумно. Кругом паркуются другие машины, и еще канаву роют, вскрывают асфальт. Стучат отбойные молотки. И я не могу из-за этого шума понять, работает ли мотор моей машины.

Так продолжается очень долго. Кругом во дворе теснота, люди ходят, машины едут.

Передо мной разворачивается старая «чайка» с деревянным кузовом-универсалом. «Чайка-пикап», как сказали бы в мои детские годы. Были тогда такие «москвичи-пикапы», деревянный кузов был в светлую клетку: темная фанера и бежевые рейки.

Но «чаек» таких не было, я это даже во сне понимаю и удивляюсь, и смеюсь.

Я схожу с поезда на вокзале. Спускаюсь в метро. Теперь в метро новые талоны, их нужно покупать не в кассах, а в автоматах. Автоматы стоят в округлых прозрачных помещениях, туда надо зайти – мне кто-то объясняет, – зайти, опустить в прорезь рубль и получить талон.

– Как? – спрашиваю я. – Рубль?

– Да, рубль. Одна поездка – рубль.

– Что, метро так подешевело?

– Нет, деньги другие.

Боже. Что же делать? Осматриваюсь. Вижу обменный пункт в углу вестибюля. Протягиваю в окошечко деньги, даже не понимаю точно, какой курс. Получаю несколько новеньких рублей.

Иду за билетом. В помещение, где стоит билетный автомат, надо входить строго по одному, там особый турникет. Передо мной – две дамы. Сначала одна долго возится у автомата, потом другая.

Я зеваю, я устал с дороги, я хочу приехать домой и завалиться спать.

Вдруг у меня звонит мобильник. Я радостно кричу:

– Алло! Привет! Как хорошо, что ты звонишь! Я уже здесь! В метро!

Знакомый голос говорит, что я рано приехал. Что у меня нет ключей от двери, и поэтому я не смогу войти.

И что вообще я приехал не туда.

Маленький, совсем маленький ребенок, крошечная девочка, просыпается в детской кроватке.

Я улыбаюсь, начинаю агукать, говорю:

– А вот сейчас мы наденем ползуночки…

Ребенок говорит:

– Папа! Хватит сюсюкать! Я сама оденусь.

Говорит совершенно взрослым голосом. Берет с детской прикроватной тумбочки крохотную, но совершенно взрослую одежду.

– Папа, – говорит она. – Выйди, я оденусь.

Выхожу, стою под дверью и думаю: но это не Ира. Или все-таки Ира?

Приснился готовый рассказ. Рассказ про сон. То есть сон про сон.

Приснилось синее небо и человек по фамилии Дорофеев.

Дорофеев сидел на кровати в гостиничном номере и старался не смотреть, как его жена переодевается, чтобы идти купаться. Но все равно смотрел. Она была еще довольно молодая, тридцать восемь лет. Она сняла трусики и стала натягивать бикини. Она еще не успела загореть, они приехали только вчера, и попа у нее была еще совсем белая. Довольно красивая, кстати.

Дорофеев удивился, что смотрит на нее как будто через стекло. Как будто это посторонняя тетка с голой белой попой.

«Жена , – подумал Дорофеев. – Женщина. Жребий. Жизнь».

Он удивился, что всё получается на букву «ж». И продолжал в уме:

«Жара. Жалюзи. Жуть».

– Полотенце взял? – спросила жена, обернувшись.

Дорофеев кивнул и вдруг вспомнил три вещи.

Он знает турецкий язык: окончил МГИМО.

Он отлично ныряет: первый разряд по плаванию.

В детстве делали операцию по поводу фимоза: отрезали крайнюю плоть.

Все сходилось.