Трейси Шевалье - Прелестные создания

Теперь он стоял, отойдя от утеса, и смотрел, не упадет ли что-нибудь еще. Я выбрала камень побольше и столкнула его вместе с пригоршней земли и гальки, чтобы это показалось настоящим обвалом. На этот раз я ничего не услышала, но по-прежнему не высовывалась. Узнай он, что я делаю, уверена, он бы мне этого не простил.

Потом мне пришло в голову, что он может подняться на утес и посмотреть, что там происходит. Хотя скальные осколки падают с утесов сплошь и рядом, Адмирал Антик всегда был подозрителен. Я поползла обратно с утеса и спешно спустилась по тропе. Едва я успела скрыться за зарослями высокой травы, как он прошел мимо с искаженным от ярости лицом. Каким-то образом он пришел к выводу, что те камни падали не сами по себе, а вполне противоестественным образом. Я пряталась, пока он не исчез из виду, потом прошмыгнула по тропе на взморье и помчалась вдоль утеса к крокодиловой дыре. В случае удачи я могла быстро осмотреть ее, пока он не вернулся, чтобы хотя бы знать, потребуются ли нам еще услуги братьев-каменщиков.

При ясном дневном свете было куда легче заглянуть в дыру, проделанную Билли и Дэви. Череп был вытащен под углом, и скелет, в зависимости от его длины, мог уходить далеко в камень. При голове в четыре фута длиной он запросто мог вдаваться в утес на десять — пятнадцать футов. Я заползла в выемку и стала ощупывать то место, где, как я помнила, заканчивались позвонки черепа. Прикоснувшись к длинному гребню узловатого камня, принялась соскребать с него землю и глину.

Потом на меня набросился сзади разгневанный Адмирал Антик.

— Вот ты где! Так и знал, что найду тебя здесь, грязная сучка!

Я завизжала и выпрыгнула из дыры, потом вжалась в утес, приведенная в ужас тем, что он застукал меня одну.

— Убирайтесь отсюда! Это мой крок! — крикнула я.

Адмирал Антик схватил меня за руку и завернул ее за спину. Для старикашки он был силен.

— Пыталась убить меня, да, гадкая девчонка? Сейчас я тебя проучу! — Он потянулся за лопатой, стоявшей позади него.

Мне не пришлось узнать, как бы он меня проучил, потому что в это мгновение утес пришел ко мне на помощь. В последующие годы я много раз чувствовала в нем своего врага. Однако в тот день этот самый утес просыпал неподалеку от нас целый ливень скальных обломков, и некоторые из них были такими же большими, как тот, что скатила я, и все это сопровождалось осыпью гальки. Адмирал Антик, только что готовый меня изувечить, неожиданно стал моим спасителем, оттащив меня от утеса как раз в тот миг, когда туда, где я только что стояла, ударил обломок скалы.

— Быстрее! — крикнул он.

И мы, цепляясь друг за друга, побежали, отступая, к воде, на безопасное расстояние. Оглянувшись, мы увидели, что целый отрезок утеса, на котором я стояла незадолго до этого, превратился в хлынувшую вниз реку камней. Рев ее был подобен грому, который я слышала младенцем, но длился дольше и пронизывал меня скорее как тьма, чем как яркое жужжание молнии. Потребовалась по крайней мере минута, чтобы скальные обломки и щебень завершили свой путь к подножию утеса. Мы с Адмиралом Антиком оставались неподвижными, наблюдая за происходящим.

Когда наконец утес прекратил осыпаться и стало тихо, я расплакалась. Дело было не в том, что я едва не погибла. Оползень теперь полностью преградил путь к дыре, где находился крокодиловый скелет. Чтобы добраться туда, потребовалось бы копать годы и годы. Адмирал Антик достал из кармана оловянную фляжку, скрутил с нее крышку, основательно приложился и протянул ее мне. Я вытерла рукавом нос и глаза, потом выпила. До этого я никогда не пробовала крепких напитков. В горле у меня все загорелось, я закашлялась, но плакать все-таки перестала.

— Спасибо, Адмирал Антик, — сказала я, возвращая ему фляжку.

— Должно быть, мы вчера ослабили утес и заставили его обвалиться. Немного сыпалось и до этого, но я подумал… — Адмирал Антик не закончил фразы. — Тебе предстоит проклятущая работа, чтобы все это расчистить. — Он кивнул, указывая на оползень. — Моя лопата тоже там осталась. Похоже, мне придется раздобыть себе другую.

Это было едва ли не комично — то, как быстро обстоятельства заставили его забыть о моем крокодиле. Теперь это снова был мой личный крокодил — погребенный под грудой камня и песка.

На протяжении жизни я сталкивалась с несколькими людьми, которые вызывали у меня иногда легкое, иногда сильное презрение, но никто не возмущал меня больше, чем сэр Генри Хоуст Хенли.