Елена Холмогорова - Чтение с листа

Они-то раньше думали, что болтовня – это фасончик-размерчик («сорок шесть – сорок восемь», как говорил ее бывший Вовик). Они-то думали, что работа – это отчеты, педсоветы, дура-директриса, непослушные дети и их назойливые родители. Они-то думали, что и слов таких нет: постав передних лап, дисквалифицирующий порок – перекус, и самое страшное – ложная щенность…

Молодой врач-акушер родильного дома на северо-востоке Москвы Сергей Николаевич Самойлов был сильно раздосадован. «И ты, естественно, не смог отказаться?» – как въявь, слышал он укоризненно-язвительный голос жены. Сергей Николаевич был молод, проработал всего четыре года и совсем недавно сбился со счета принятых им новорожденных. «Раньше, при советской-то власти, чего только не было – профком, какой-то местком, спросить бы у кого-нибудь, что такое местком», – сидя за канцелярским столом в ординаторской, еле дыша от вплывающей в окна нежданной майской духоты, он мрачно рисовал на косо вырванном листочке дурацкие рожицы и почему-то никак не мог начать действовать.

Пантелеича в роддоме знали все. Отставной капитан-танкист, вдовый и бездетный, он практически жил здесь, с готовностью подменяя то дворника, то ночного сторожа, то приболевшего напарника. Рабочим местом его был стул у грузового лифта, которым он распоряжался полновластно, был необычайно галантен с роженицами и строг с молодыми отцами, любил пошутить с медсестрами и обсудить последние политические новости с дежурными врачами. Никто не помнит, чтобы он жаловался на здоровье, и на тебе – прямо у своего стула – шмяк на пол.

От жары Сергей Николаевич вконец расплавился и не мог сосредоточиться. Как нелепо – чтобы констатировать смерть, в роддом пришлось вызывать «Скорую помощь», бюрократы чертовы! А потом санитар дядя Костя отвез своего закадычного друга Пантелеича на каталке в морг. Что-то во всем этом было неловкое, неправильное – да все было не так, даже то, что в их роддомовском морге отродясь взрослый мужик не лежал, просто не могло быть такого!

Тот же дядя Костя ответственно заявил, что никакой родни у покойного не было, кроме двоюродного племянника в Перми, которого тот лет пятнадцать не видел. Милицейские и жэковские формальности взял на себя начальник АХО, а организацию похорон главврач поручил Сергею Николаевичу. По закону подлости заниматься этим надо было сегодня, в субботу – общевыходной день. Мало того, что ночь отдежурил…

Как ни странно, раздраженный, на грани ссоры разговор с женой привел его в чувство, он быстро дозвонился в ритуальную службу, и вполне толковый женский голос разъяснил, что надлежит сделать, и пообещал, что агент приедет в течение двух часов.

В конце концов, Сергей Николаевич сумел найти в этой дурацкой ситуации положительные стороны. Давно надо было разобрать шкаф с бумагами, а времени свободного не выдавалось. Кто-то из медсестер сбегал в палатку, и теперь в холодильнике было вдоволь сока и воды – а что еще надо в жару? Так что когда раздался стук в дверь, он был увлечен выбрасыванием в корзину бесполезных бумаг и, машинально сказав «Войдите», не сразу поднял голову.

– Примите мои соболезнования.

В дверях стояла девушка, как-то не по погоде одетая в темно-синее глухое платье с длинным рукавом.

– Я агент ритуальной службы Ирина Тихонова.

– Как теперь все красиво называется, это то, что раньше было похоронное бюро?

– Да, вероятно.

Теперь он разглядел ее как следует. Трудно было представить себе существо, менее подходящее для организации проводов в последний путь. Во-первых, она была очень молода, во-вторых, от нее веяло здоровьем, в-третьих – она была настоящей красавицей.

Ирина уже заполняла какие-то бесчисленные бланки, попутно задавая уточняющие вопросы.

– Ой-ой-ой, а вот тут у нас будут сложности.

Еще этого недоставало!

– Смотрите, по паспорту отчество покойного Пантелеймонович, а в справке о смерти – Пантелеевич.

– И что же, теперь бедного старика не удастся похоронить?

– Как бы не пришлось справку переделывать, но тогда все затянется, сегодня короткий день, завтра воскресенье – в ЗАГСе выходной.

Она так серьезно морщила лоб, что Сергею Николаевичу захотелось сказать: «Перестаньте, вам не идет».

– Сейчас попробую что-нибудь сделать. Здесь есть телефон?

Дальнейший диалог напоминал шпионский фильм: «Девочки, добрый день, это 0232, у меня тут по буковкам нестыковка, а завтра, сами понимаете, воскресенье, можно принять с отсрочкой?»