Виктория Платова - Мария в поисках кита

Я даже знаю, какой ракурс выбрала бы «Байена», чтобы представить своего хозяина во всем его дешевом жалком великолепии, взятом напрокат из эротического гей-журнала. На этот раз Сабас демонстрирует не грудь, а рельефную спину и часть шикарных ягодиц. Перед тем как сняться, он полчаса поливал себя оливковым маслом урожая 2008 года; единственное слабое место Сабаса — лопатки. Если присмотреться, можно обнаружить там следы от срезанных под корень крыльев и даже перышки. Но не белые — пегие и черные, типичный окрас падшего ангела. Эх, дорого бы я отдала, чтобы взглянуть на ягодицы размах крыльев Сабаса…

Под ветровым стеклом нет никакой фотографии. Оно абсолютно чистое и кажется только что протертым. Приборная панель — в идеальном состоянии, руль — просто душка, он отделан деревом и кожей. За деревянной крышкой я нахожу бардачок, похожий на автомобильный, и в нем — руководство по эксплуатации, совсем новенькое, в плотном прозрачном пакете. Но и это еще не все. На корме я видела две канистры и даже попыталась поднять их, но лишь едва оторвала от палубы. В канистрах плещется бензин, следовательно — недостатка в топливе не будет. Нет только ключей, и это существенно осложняет дело. Я уже раз двадцать обшарила пустой бардачок и страницу за страницей перетрясла инструкцию — ничего утешительного.

Напрасно я понадеялась на катер. Катера не существуют сами по себе, у них обязательно есть владельцы. Как правило, эго осторожные и чрезвычайно предусмотрительные люди. И пусть никого не вводит в заблуждение их внешнее раздолбайство и самовлюбленная павлинья тупость (я опять думаю о Сабасе, вот проклятье!). Один из этой славной когорты (не обязательно Сабас, совсем не обязательно!) и унес ключи, чтобы деятели, подобные мне, случайно не покусились на его движимое имущество. Просто унес. Положил их в карман и унес.

Стоп.

В моем кармане тоже лежат ключи. Один ключ с надписью «Ballena» на бирке. Я вытащила его из куртки с заклепками «Salinas» и переложила в свою. Совсем не факт, что ключ подойдет к катеру, но попробовать стоит. Если не получится, я буду искать другие ключи и буду пробовать — еще и еще. Времени у меня полно.

Трясясь от волнения, я вынимаю ключ и, скрестив пальцы на левой руке и дунув на них, правой вставляю его в замок зажигания. Ключ подходит идеально.

Muchas gracias, Дева Мария! И здравствуй, «Байена»! Я знала, я чувствовала, что этот прекрасный катер — именно ты!..

Скоро все закончится. Совсем скоро. Совсем.

Я уеду с гребаного Талего, как только катер будет освобожден от деревянных пут и спущен на воду. Он будет спущен на воду, даже если мне придется сделать это одной. Даже если ВПЗР откажется помочь, а пересмешник Кико не найдет ничего лучшего, как тупо комментировать всеми частями тела мое грандиозное и столь желанное отплытие.

Инструкция из пакета понятна и ребенку: масса схем, еще больше — картинок, в качестве основного языка я выбираю испанский. И еще — английский, на случай, если испанский судоводительский смысл по какой-то причине ускользнет.

Задрав голову вверх, к стоящему в зените солнцу, я набираю в легкие побольше воздуха и ору:

— Прощай, Талего, гребаный остров!!!

Ничего не изменилось.

Солнце по-прежнему стоит в зените, голубое небо безбрежно, да и ветер на секунду утих, но в пальцах вдруг стала ощущаться какая-то неприятная влажность. Как будто я держу не новехонькую, еще пахнущую типографской краской инструкцию, а… Что я держу?

Первую часть журнала «Vanity Fair».

Поверить в это невозможно, найти логическое обоснование — еще невозможнее. И тем не менее — вместо инструкции в моих пальцах зажат журнал, мокрый и грязный, с распухшими от долгого пребывания в воде страницами. То, что в следующую секунду начинает происходить с игрушкой-катером, вообще не поддается описанию.

Он начинает стремительно стареть.

Зрелище отталкивающее, как если бы красавчик Сабас прямо на глазах превратился в старину Фернандо-Рамона с дряблой, покрытой клочковатыми седыми волосами спиной и такой же дряблой, сморщенной задницей.

Ветровое стекло катера помутнело и покрылось паутиной мелких трещин; на приборной доске появились ржавые пятна, деревянные панели искрошились до трухи, кожа на руле выцвела и потрескалась, а ключ… Он тоже стал ржавым. К нему даже прикасаться страшно — вдруг рассыплется в руках? И все же я решаюсь. И ничего хорошего из этого не выходит: ключ хотя и не рассыпается, но и не думает поворачиваться. Его как будто заклинило в таком же ржавом замке.