Мюррей Бейл - Ностальгия

— Пожалуй, вам не стоит этого видеть, — прошептал Борелли Луизе. — Зажмурьтесь, быстро!

Гэрри хрипло расхохотался.

Да вы только посмотрите на это! Вот туда, вниз!

Купальщики замахали из воды; один дал «задний ход». Одни мулаты, куда ни глянь. На сигарообразной палубе они либо перекатились с одного боку на другой, либо поднялись на ноги, затеняя глаза рукой. Самолет пролетел совсем низко, захлестнув их своей тенью. Какой-то ушлый морячок затанцевал на месте, задрав вверх член. Должно быть, самолет резко взвыл: матросы, как по команде, заткнули уши, а рыжий боцман, балансирующий на краю боевой рубки, прыгнул — и смачно ударился животом о воду. Тела — хе-хе-хекс! — разлетелись во всех направлениях.

— Помереть со смеху можно! — завопил Гэрри, утирая глаза. И обернулся к остальным. — Черт, чудом ведь не врезались!

Пассажирам удалось разглядеть часы-браслет, личные знаки, блестящие белые зубы, бледные полукружия ягодиц, болтающиеся яйца (авиакомпания Р*** N***, рейс 2213).

Они все еще обсуждали недавнее происшествие, уже расцвечивая его новыми подробностями, когда впереди показалась земля: самолет медленно спланировал над явственно непроходимыми джунглями, порождением Амазонки в той же мере, что и языки, и рак, и природные мифы, и анаконды там, внизу. Тут и там к небу поднимались одинокие струйки дыма. Уже под вечер самолет совершил посадку в Кито — с опозданием, разумеется.

— Кито, — повторила Луиза. — Какое прелестное название.

— Угу, блин, — отозвалась Вайолет, слегка пошатываясь и закатывая глаза. — Кито. — Она попыталась раскурить сигарету «Benson & Hedges» — и уронила одолженную у Гэрри зажигалку.

Индеец-уборщик, подметавший пол в терминале, нагнулся подобрать зажигалку. У него были маленькие глазки и широкие скулы.

— Дай сюда! — закричала Вайолет. — Сейчас же! Спасибо.

Она прикурила; индеец не сводил с нее глаз. Вайолет затянулась — и процитировала какой-то свой рекламный ролик:

— Вкус что надо… длина что надо… да-да, дружо-ок!

И — актриса до мозга костей! — она поцокала языком, ни дать ни взять лошадь на галопе.

А затем обвела глазами зал ожидания.

— Стало быть, это и есть Кито?

Норт откашлялся.

— Вайолет, — негромко предостерегла Саша.

Таможенники прекратили работу — и не спускали с нее глаз.

Гэрри ухватил ее под локоть.

— Да ладно тебе, ладно. Пойдем-ка.

— Отвали! — Она резко высвободилась.

— Ради всего святого, что за муха ее укусила?

— Это все ты виноват, черт тебя дери! — прошипела Саша. И взяла подругу под руку. — Ты ее не знаешь. Ты вообще ничего не знаешь. Извините, — обратилась она к таможеннику, воинственно вздернув подбородок. — У вас тут дамская комната есть?

Он пожал плечами. Таможенники кушали бананы.

— Donde están los retretes? [75] Где здесь туалеты? (исп.) — подоспел на помощь Джеральд.

Капитан жестом указал на дверь — и вытряхнул все содержимое из сумки Борелли.

Гэрри — растерянный, с красными глазами — мыкался неподалеку, не зная, куда себя деть. Он повернулся было к Филипу Норту, но тот беседовал с Хофманном и Джеральдом Уайтхедом.

У стойки Луиза заметила Борелли.

— Прохладно тут как-то для экватора…

— Мы находимся на высоте девяти тысяч футов, — не задержался с разъяснением Кэддок, стоявший сзади. — Это вторая по высоте над уровнем моря столица мира.

Луиза вскинула глаза на Борелли.

Как всегда, в гладком лице его ощущалась некая отстраненность — словно он только что проснулся или недавно оправился от болезни. Не обращая внимания на свои вещи, разбросанные по стойке, он кивнул.

— Вы совершенно верно подметили. Quito — «Кито», или «Квито», — очень благозвучное название. Должно быть, все дело в букве «Q». Я всегда считал ее форму самой соблазнительной во всем алфавите. Есть в ней нечто женственное. Вам так не кажется? Когда мы произносим «Q» — «квинтет», «кворум», губы сами собою складываются для поцелуя. Сдается мне, буква «Q» способна украсить любое слово — и на вид, и на слух.

— Квазар, квартсекстаккорд, — подхватил Дуг.

— Какой-какой сексаккорд? — ухмыльнулся Хофманн.

Луиза притихла. Ей так хотелось поговорить с Борелли один на один.

Ее муж и Борелли меряли друг друга взглядами. Хофманн улыбался.

— Вам виднее, — отозвался Борелли. — Квалифицировать не берусь.

— А ты что скажешь? — не отступался от жены Хофманн. — Мы тут опять про секс.

Луиза завороженно наблюдала за губами Борелли. Когда он обдумывал какую-либо гипотезу, обычно вслух, он поджимал губы. Иногда закрывал один глаз. Как если бы непрестанно размышлял о букве «Q».