Мюррей Бейл - Ностальгия

Добрая старая Марбл-Арч [105] Марбл-Арч ( букв. «мраморная арка») — триумфальная арка в Лондоне; построена в 1828 году в качестве главного въезда в Букингемский дворец; впоследствии была перенесена в Гайд-парк; сейчас находится за его пределами. — стоит как стояла. Все разом почувствовали себя как дома.

Владеющее туристами неопределенное состояние духа нашло отражение в серой простоте арки: контур ее нечеток; стоило столько сил тратить! Раздражение дало о себе знать, когда все вернулись в Британский музей, в свою гостиницу в заброшенном крыле: Джеральд разумно предположил, что от добра добра не ищут; зачем идти в неизвестность? В прошлый раз гостиница успела стать для них родной и знакомой, ну, то есть неофициально; и все согласились, они уже стали частью этого места. Теперь же, начиная от некогда жовиального усатенького регистратора, который однажды объяснял с помощью схем и графиков, что они с Гвен Кэддок, возможно, родственники, до вест-индских носильщиков, что хлопотали вокруг либо присаживались на чемоданы, никто их не узнал, никто не приветил; а если и узнали, то предпочли скрыть этот факт; а ведь еще — да когда ж это? — три-четыре недели назад они весело болтали, перешучивались, спрашивали дорогу. Все равно что смачная пощечина. Это поставило наших туристов на место, заодно со всеми прочими. Борелли с Джеральдом ощущение собственной неуместности, похоже, не мучило; а остальные сперва притихли, затем вознегодовали и с каждой минутой становились все раздражительнее и брюзгливее. Тон задавали Саша с миссис Каткарт. Теперь, когда австралийцы поосмотрелись, кремового оттенка коридоры и холодные номера показались им «ниже плинтуса» (даже на «бедненько, но чистенько» не тянут!) — вон и у лифтера с грязного манжета свисает длинная нитка, а в прошлый-то раз они его «папашей» звали! Даже нью-йоркский отель, даже с его перфораторами и цепкими скалолазами, и то предпочтительнее!

После перелета здорово взбадривает горячий душ, это же только естественно; но, распаковывая вещи и проводя языком по губам, все вспомнили: эта гостиница оборудована лишь покрытыми стекловидной эмалью ваннами. Однако ж номера постояльцам отвели те же самые, что и в прошлый раз; и все это заметили.

Луиза вспомнила про салон причесок через улицу и устремилась гуда, прихватив с собой остальных женщин: такая целеустремленная группка, накрепко спаянная обшей нарядной веселостью. Ну что ж, на несколько часов они самоустранились из жизни мужчин — пусть, дескать, подождут, так им и надо! Борелли, в частности, громко осведомился, является ли совершение утреннего туалета с помощью себе подобных подспудным ритуалом, совершенно необходимым для жизни племени? Свойственно ли это всем культурам без исключения?

Мужчины обменивались отрывочными комментариями.

— Это что-то вроде репетиции свадьбы? — предложил Норт.

Ну да, и там и там важны соблюдение формальностей и отсутствие конечного результата.

— В процессе женщина проектирует свой воображаемый образ. Вы это имеете в виду?

— Утренний туалет, — хмыкнул Хофманн. Непонятно, с какой стати.

— А как насчет… — Кэддок, путаясь в словах, тем не менее гнул свою линию. — Как насчет животного мира? Вот куда бы я обратился на вашем месте. — И, обернувшись туда, где ожидал обнаружить зоолога Норта, уставился на пустое кресло. Без Гвен он словно терялся; а может, десинхроз сказывался.

— Послушайте, сравнивать людей с животными абсолютно бесполезно. Вы еще павлина сюда приплетите.

— В любом случае не берусь утверждать, что животные помогают друг другу, — заверил Норт Кэддока. — В общем и целом животные вообще ни на кого не полагаются. Их природа и без того разукрасила.

В отсутствие Гвен согруппники не стеснялись смотреть Кэддоку в глаза. Задумчив, мрачен, вечно погружен в себя… Сутулится; шутить вообще не умеет: застрявший на уступе камень, крепко держится за свое место, боится сдвинуться хоть на дюйм. За многие годы он накопил сотни и сотни общеизвестных фактов и ссылок; оброс ими, как ракушками. И теперь торгует ими, удаляя из памяти. Без всех этих сведений он, чего доброго, пропадет вовсе.

— Всему есть свое объяснение. — Борелли развел руками. — Но я не знаю…

— Поверхностные впечатления обманчивы, — улыбнулся Хофманн.

Кое-кто рассмеялся. Борелли, в частности. (Никто не знал, о чем это они.)

— Возможно, это наша вина, — сменил тему Норт. — Они сегодня сказали, миром-де заправляют мужчины. Боюсь, я об этом как-то не задумывался.