Семен Данилюк - Арбитражный десант

- Хорошо, - покорно согласился Рублев.

В дверь позвонили. На пороге стоял Лобанов. Непривычно удрученное выражение его лица сказало Рублеву всё без слов.

- Что? Тоже прослышал?

- Да. У меня корешок в кремлевских сверах имеется информированный. Только позвонил.

- Вот ведь как, - произнес Рублев. - Даже у Серденки ничего не вышло.

- Отчего же не вышло? - глаза Лобанова сделались колючими. - По моим сведениям, у него как раз все получилось. Отступившись от вас, выторговал себе еще пару профильных комитетов. Как говорится, цена вопроса.

Рублев вскинул было голову, но лишь махнул рукой с видом человека, уставшего разочаровываться.

Денис куснул губу:

- Я вообще-то с другим зашел.

Колеблясь, обернулся на Манану.

- Да что за глазелки затеяли? - заметил Рублев. - Выкладывайте, чего там еще? Все равно больше меня напугать, похоже, нечем.

- Не уверен, - процедил Денис. - В общем, получил сведения из очень надежного источника: закрытое акционерное общество "Магнезит" сменило собственника. - Что?! - почти синхронно выкрикнули Рублев и Осипян.

- Подписан договор купли-продажи, - надбавил в голосе Лобанов, - в соответствии с которым господин Кичуй уступил права собственности на "Магнезит" компании...

- Не-ет! - выдохнула Манана.

- ... "Марсле", - договорил Денис и, чувствуя себя невольным палачом, закончил. - В депозитарий поступило соответствующее передаточное распоряжение. Цена сделки - сто миллионов долларов. Получается, господа-сотоварищи, "Юный коммунар" продан.

Рублев умоляюще переводил взгляд с Лобанова на оторопелую Манану:

- Но как же? Он же - муж моей дочери... Денис! Это вы так пошутили, да?

- Рад бы. Но - информацию перепроверил. Я, как узнал, сразу отзвонил Кичую. Застал врасплох. Он подтвердил.

И, упреждая прочитанный в глазах Рублева вопрос, буркнул:

- Ваша дочь тоже в курсе. Они вместе всё это замутили.

Рублев обвис на подлокотниках. Неуступчивый, энергичный боец за несколько минут превратился в страдающего старика.

Хриплый, отчаянный крик Мананы наполнил квартиру:

- У меня же на носу годовое собрание. И кто голосовать станет, скажите на милость?! "Марсле" поганый?! Все порушат! Жизнь порушат!... Не отдам!

Она рухнула на диван и принялась остервенело колотить кулачками по стеклянной поверхности журнального столика, рискуя порезать руки.

Взвизг ее испугал Рублева и вывел из состояния прострации. Тяжело поднявшись, он подошел к дивану, положил ладонь на убранные в кичу волосы.

- Мананочка! Ты успокойся как-то. Я понимаю, но - ничего. Что-нибудь придумаем. Ведь отныне нас двое. Все-таки не по одиночке. Как-нибудь сдюжим, - не веря больше себе и сбиваясь, бормотал он.

Она подняла голову, и Рублева отшатнуло - столько злобы полыхало в черных глазищах:

- Да ты! На кого поставила, дура! На кого оперлась! Думала - мужик, а ты - Манилов! Трепач ты. Пустышка!

Она вцепилась в собственные волосы и, выкрикивая что-то невнятное, уже лбом с силой боднула стекло, тотчас пошедшее трещинами.

Наконец истерика чуть отпустила. Она подняла расеченную голову. Рублева в квартире уже не было. Лишь Лобанов у окна напряженно вглядывался вниз.

- Почему ждешь?! - Манана подскочила, выглянула. - Машину не взял, да, нет? Денис, мальчик дорогой! Пожалуйста! Очень пожалуйста! Догони! Как друга прошу. Вот еще возьми! У него ж стенокардия, - с жутким акцентом выкрикивала она. Беспорядочно хватая и впихивая в руки Лобанова то шапку, то дубленку, то пузырек валокордина, она теснила его из квартиры. - Он же осел упрямый. Умрет еще назло!

- Ох, и дура ты! - Денис, не дожидаясь лифта, побежал вниз по лестнице.

- Шапку! Шапку, чтоб надел! - крикнула вслед Осипян и - нервно зарыдала.

Иван Васильевич Рублев в одном костюме как-то боком, покачиваясь, вышел из подъезда, проскочил мимо поджидающего "Вольво" с дремлющим за рулем водителем и через арку выбрался на Пятницкую.

В этот утренний час Пятницкая лишь оживала. Готовились к открытию рестораны. Сонно подремывали без покупателей цветочники у метро "Новокузнецкая".

Рублев, не разбирая дороги, шел вперед, вытянув голову, будто бегун, накатывающий на финишную ленточку.

Редкие пешеходы при виде раздетого пожилого мужчины с полуприкрытыми глазами поспешно расступались, ловя обрывки бессвязных фраз:

- Благодушный! Все к черту! Всех! Всех, кто верил, кого зазвал... Кидала ты, кидала последний! Два года! Зачем? Кому? "На кой хрен ты нужен без денег", - как запомнил, воспроизвел Рублев слова Осипян, и спазм подступил к горлу.