Уильям Йейтс - Истории о Рыжем Ханрахане

И другие стали подходить к нему, настаивая, что такой приятный товарищ, полный песен, шуток и всевозможных выдумок, не может оставить их до исхода этой ночи; но он отказал им, и оттолкнул всех их, и ринулся к двери. Однако едва ступил он на порог, старик-чужак поднялся на ноги и положил руку, сухую и обветренную словно птичья лапа, ему на плечо, и сказал: — Не Ханрахану, человеку ученому и имеющему великий дар к сложению песен, уходить от такого сборища в ночь Самайн. Останься пока здесь, — продолжил он, — и сыграй партию со мной; вот старая колода карт, она славно потрудилась многие ночи до сегодняшней, и столь стара она, что много богатств мира сего было потеряно и приобретено через нее.

Один из молодых крикнул: — Немногое же из богатств мира сего прилипло к тебе, старина! — Он указал на босые ноги старика, и все залились смехом. Но Ханрахан не засмеялся, а тихо сел, не говоря ни слова. Тогда один человек спросил: — Так ты все же останешься с нами, Ханрахан? — и ответил ему старик: — Он действительно остается — не слышали разве, что я просил его?

Тогда все уставились на старца, словно недоумевая, откуда взялся он. — Издалека явился я, — сказал он, — через Францию пришел я, и через Испанию, и мимо сокрытого устья Лох Глейн, и никто не может мне отказать. — Упала тишина, потому что никто не посмел спрашивать его дальше; и они начали игру. Играли шестеро, а прочие смотрели из — за их спин. Две или три партии сыграли они без ставок, а затем старик вытащил из кармана четырехпенсовик, весьма потертый, истончившийся и потускневший, и призвал остальных поставить хоть сколько-нибудь. Все положили что-то на доски, и хотя мало было монет, но казалось, что их много — так быстро переходили они от одного игрока другому. Иногда удача отворачивалась от человека и он терял все, но вскоре кто-нибудь другой одалживал ему денег, и он мог вернуть долг из выигранного, ведь удача ни с кем долго не оставалась.

И вот сказал Ханрахан, как может говорить человек во сне: — Пришло мне время отправиться в путь; — но тут ему выпала удача, и он продолжал играть, и деньги стали стекаться к нему. Еще раз вспомнил он о Мэри Лавел и вздохнул; в тот же миг ушло везение, и он снова все потерял.

Но наконец везение ушло к старику и с ним осталось, и все ставки утекли к нему, и он начал посмеиваться про себя, снова и снова напевая: — Пики и Бубны, Смелость и Сила… и так далее, словно это были строки песни.

Если бы кто-нибудь увидел тогда всех этих людей — как раскачиваются влево — вправо их тела, как глаза их неотрывно прикованы к рукам нищего — он подумал бы, верно, что они пьяны, или что они поставили на карту все, что имели; но это было не так, ведь бутыль оставалась почти полной, ее никто не тревожил с самого начала игры, а все, что стояло на кону — несколько шестипенсовиков и шиллингов, и еще, кажется, пригоршня меди.

— Вы умеете терять и выигрывать тоже умеете, — сказал им старик, — вы играете сердцами.

Тут он начал тасовать и перемешивать карты, очень быстро и споро, так что они видели уже не карты, но словно бы огненные круги в воздухе — такие, как у малых детей, когда они кружат зажженными свечами; и потом начало казаться им, что комната погрузилась во мрак и не видно ничего, кроме карт и его рук.

И в этот миг заяц выскочил у него с рук, и была ли это карта, принявшая новую форму, или он возник из пустоты меж его ладоней, никто не понял, но вот он — скачет по полу сарая так резво, как никакой ранее виденный ими заяц.

Кто-то загляделся на зайца, но большинство не отрывало глаз от старика, и в это самое время пес выпрыгнул из его ладоней, так же, как раньше заяц, и после него еще и еще пес, пока не собралась целая свора, погнавшаяся за зайцем вдоль стен.

Тут все игравшие вскочили, прижавшись спинами к доскам и крича на собак, почти оглохнув от их лая; но, как ни быстры были собаки, им не удавалось поймать зайца, и он продолжал бежать вдоль стен, пока не стало казаться, что это вихрь ворвался в дом; потом он запетлял и заскакал по доскам, на которых только что шла игра, выскочил в дверь и исчез в ночи, и все псы ринулись через доски за ним.

Тут старик закричал: — Следуйте за псами, следуйте за псами, и увидите вы сегодня ночью великую охоту! [4] Здесь обыгрывается образ "вольной охоты" — кавалькады духов, несущихся с собаками по небу в погоне за чем-то. В Ирландии считали, что это мчатся духи древних героев — фениев (дружинников легендарного Единого Короля). Естественно, встреча с ними — это контакт с потусторонними силами, могущий привести к самым неожиданным последствиям. — и выбежал вслед за ними. Но, как ни привычны были селяне к охоте на зайцев, как ни любили они эту забаву, страх не дал им идти в ночь; и только Ханрахан вскочил и сказал: — Я побегу за ними, я побегу.