Татьяна Соломатина - Больное сердце (сборник)

Все это с раздражением проговаривала Сонечка, чувствуя себя в то же время последней неблагодарной скотиной. Но она так злилась на себя за то, что снова не могла отказать гостеприимному хозяину «составить компанию» и благодаря своему малодушию опять оказывалась накаченной этой безвкусной однотипной биомассой из коробочек с разными названиями, как мясная убойная корова генномодифицированным силосом. Злость на себя рикошетом попадала в Валеру. Особенно если тот, паче чаяния, пускался в рассуждения о «тамошних» очередях за колбасой и «тутошнем» доступном последнему велферщику изобилии.

– Нет у нас очередей за колбасой, а в этой известке нет вкуса и смысла. Одни чертовы калории! Можно мне кофе с кофеином?

– Это же вредно, Сонечка, – шептал Валера.

– Зато не бессмысленно! – шипела девушка в ответ.

Оба затягивались сигаретами и некоторое время молчали.

– Курить, кстати, ужасно вредно, ужасно! Вам, как врачу, хоть и психиатру, должен быть известен сей факт! – отпускала шпильку Сонечка.

– Да-да, дурная привычка, – рассеянно отвечал хозяин. – Мы все умрем рано или поздно от того или иного. Главное, «не дай мне бог сойти с ума, уж лучше посох и тюрьма…» – начинало носить его по волнам собственных страхов.

– Но не такая дурная, как кофе без кофеина и белые кислые таблетки вместо сахара! Возьмите хотя бы Джоша. Он курит. Но он никогда, повторяю, никогда не ест эту отвратительную еду, «готовую к употреблению после разогревания ее в микроволновке». Он собственноручно готовит, я видела! Видела у него в руках на его собственной кухне кусок свежей телятины. Свежайшей! Валера, вы помните запах парной телятины? Это настолько тонкий, сладкий, естественный до одури запах, что лично я ощущаю себя собакой и, захлебываясь предвкушением, забываю, как говорить на немногочисленных известных мне языках. И еще я видела у него картошку, не идеально белую, а нормальную такую картошку, запачканную землей. Надеюсь, не идентичную натуральной. Где он ее взял? Надо будет непременно спросить. И я не знаю, где он покупал ту клубнику, которой меня в последний раз угощал, но она была похожа на настоящую. Впрочем, возможно, ее опрыскивают жидкостью с запахом, «идентичным натуральному», и делают внутриклубничные инъекции препарата с «идентичным натуральному» вкусом. А еще Джош покупает лисички. В специальных магазинах.

– По сорок долларов за килограмм! – оживляется Валера. – И вообще, Джош мне особенно нравится тем, что он молод, не утратил вкуса к жизни и ему не лень потратить целую кучу усилий на то, что лично мне кажется уже бессмысленным.

– Может быть, это и есть единственно осмысленное дело – тратить усилия на простые вещи. Например, на приготовление вкусной еды, – тяжело вздыхает Сонечка.

– Хотите конфет? Они вкусные. Низкокалорийные, даже диабетикам можно.

– Нет, нет и нет!

Еда стала главным проклятием Сонечкиной Америки.

Может быть, где-то и есть правильно питающаяся Америка, и Соня не раз видела стройных женщин просто так, в городской толпе, а не в голливудских блокбастерах. Их, признаться честно, было меньше, чем на родине, но все-таки они были.

Но в той Америке, куда попала Сонечка, ели везде и всегда.

На утренних врачебных конференциях в MGH.

На клинических разборах в B&W госпитале.

На лекциях в Harvard Medical School.

На встречах в русскоязычных общинах.

Во время телемоста с Вашингтоном в каком-то историческом особняке в окрестностях Бостона.

Во время осмотра достопримечательностей.

Ели в Линкольн-центре в Нью-Йорке и в Массачусетском технологическом музее в Бостоне.

Ели, ели, ели во время завтрака, ланча, обеда и ужина, а также в перерывах между приемами пищи.

Ели в «Макдоналдсах», «Донкан-Донатсах», в китайских, японских и даже русских дешевых забегаловках.

Ели в дорогих ресторанах и просто на улицах.

А когда не ели – пили.

Постоянно пили омерзительную жижу коричневого цвета, гордо именуемую «кофе».

«Как же надо было постараться так испоганить прекрасные кофейные зерна, чтобы из них вышла эдакая дрянь?!» – частенько спрашивала себя Соня.

Она старалась не прикасаться к бесконечным бутербродам со вкусом кислой горчицы, к бескрайним пиццам и китайским похлебкам, после которых хотелось выпить море жидкости, но традиционная, льющаяся рекой кока-кола ничуть не гасила жажду. Напротив, этот газированный субстрат, производимый, похоже, все из той же глинисто-волокнистой биомассы, вызывал жажду еще большую.