Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

— Я не вижу причин, по которым рабочие-китайцы могли бы желать нам победы в войне. Конечно, некоторые сотрудничают с нами и живут в свое удовольствие, есть и другие — они покоряются силе по принципу «плетью обуха не перешибешь»… Но есть, по-видимому, и третьи… И подобно тому, как на маньчжурской земле не прививается культ нашей великой богини солнца — Аматерасуомиками, хоть мы его сюда и пересадили, так не можем мы заставить китайцев работать на нашу…

Окидзима под столом лягнул Кадзи. Кадзи осекся.

— Меня не интересуют ваши подозрительные идеи, — раздраженно бросил директор. — Я хочу знать, как вы собираетесь повысить производительность труда.

Кадзи молчал.

— Ну?

Кадзи продолжал молчать. Завтра директора Лаохулинского рудника ожидал неминуемый нагоняй за невыполнение месячного плана добычи. Молчание Кадзи вывело его из терпения. Он взорвался:

— Так что же, нет предложений? Если вы не способны ни на что, признайтесь честно по крайней мере!

Кадзи повернулся к директору и в упор посмотрел на него. Окидзима ухмылялся. Наконец Кадзи заговорил:

— Если время не терпит, остается прибегнуть к испытанным мерам. Нагнать рабочих каких попало, откуда попало, лишь бы побольше и заставить их работать под кнутом. Но это недостойный способ, глупый способ, хотя кое-кого он даже обрадует.

— Мне безразлично, глупый или неглупый! Мне дайте план, а не способ. Действуйте! — рявкнул директор.

На этом и закончилось это нелепое совещание. Все встали и потянулись к двери. Директор окликнул Кадзи и Окидзиму.

— Не подумай, старина, что я не вижу и не ценю твоих стараний, — сказал директор миролюбиво. — Ну что ты такой недовольный? Я отлично понимаю, что решение твое умное, замечательное решение. Вы поставили на ноги отдел рабочей силы — и это ваша заслуга, друзья. Я ценю вас, я понимаю ваши трудности. Но поймите и вы меня! На мне лежит огромная ответственность. Ведь война не ждет!

Окидзима, глядя в сторону, выпустил огромное кольцо дыма. Кадзи холодно ответил:

— Никак не ожидали, что удостоимся вашей похвалы.

Директор терпеть не мог внезапных перемен в поведении Кадзи, его холодной учтивости. Он понимал, что это попросту откровенное выражение презрения к нему, директору. Но Кадзи он все прощал. Кадзи дельный человек, надо только уметь заставить его работать.

— Что тебя сегодня прорвало? На предприятии, которое только и живет войной, пускаться в философию! Совсем спятил! — выговаривал Окидзима по дороге из конторы.

— Но ведь факты, факты, Окидзима. Платим лучше, прогулов почти не стало, а трудятся-то они по-прежнему спустя рукава. И дело тут вовсе не в их бродяжнических наклонностях, на которые упираешь ты с Окадзаки. Ну и это тоже есть, допустим. Но главное — в другом. Война несправедливая — вот в чем дело! Не нужна им эта война, вот они и не хотят на нее работать.

— Ну ладно, давай начистоту. А что это, наша война, моя, твоя? Нет же! Честно говоря, мы тащим ее на своем горбу, потому что понимаем — никуда от нее не денешься…

Кадзи подкинул ногой камешек и промолчал.

— А тебе надо быть поосторожнее — как бы не угодил ты со своим языком куда-нибудь…

— Ну а как ты сам в глубине души относишься к этой войне?

— А никак, — ответил Окидзима. — Я человек обыкновенный, в меру порядочный, в меру озлобленный. Из таких, которые хотят выжить.

— И меня хочешь на это настроить?

— Представь себе — нет. Правда, очень уж ты заботишься о чистоте своей шкуры. На всякий случай запомни: гладкошерстные лошади на дальних маршах быстрее сдают.

— Хочешь, поспорим, кто дольше выдержит?

Они остановились на площадке перед конторой. Кадзи заглянул в сердитые глаза Окидзимы.

— Ведь что там ни говори, а нам с тобой от войны не отвертеться.

— Ох, нелегко иметь дело с племенем гуманистов! Ну что ж, давай покажи, как честно прожить жизнь на острие ножа. Если только можно назвать честной жизнь человека, который уже причастен к преступлению…

Ночью разразилась бурная весенняя гроза. По земле мчались стремительные потоки воды. Ослепительные молнии раскалывали чернильный мрак рощи, а следом за ними землю сотрясали удары грома.

Кадзи стоял у окна. Митико подошла и встала рядом.

— Страшно в горах во время грозы…

Кадзи положил руку на ее плечо.

— В бараках крыши как решето, — сказал он.

— Ой, совсем забыла, — неожиданно вскрикнула Митико. — Куры-то во дворе, под дождем! Мне Окидзима кур принес. Хотя бы в ящик какой-нибудь…