Григорий Ряжский - Дети Ванюхина

Эксперты не могли ничего понять. Шаги, предпринимаемые юным главой корпорации, совершенно не вписывались в привычные рамки, но самым невероятным образом, вопреки всем прогнозам специалистов, оборачивались очередной прибылью — там причем, где ее никто не мог ожидать. Документы он подписывал коротким тычком, экономя время, но всматриваться близоруко успевал в каждый, и если он его устраивал, то тыкал нечто вроде «Лу…» и завиток. Корпорации он был представлен Дмитрием Валентиновичем как сын и наследник покойного главы, Иван Маркович Лурье. К этому непривычному для собственного уха фонетическому соединению Айван привык быстро и не придавал в дальнейшем большого значения такому несоответствию собственного понимания истины и случившегося факта: главным для него оставался возводимый им к вершине незыблемый монумент науки, должный подтвердить опытным путем ее же теоретический фундамент.

О том, что пора узаконить их отношения, Милочка в первый раз заикнулась, когда предъявила Айвану явную оттопырку в области живота. Тогда Айван снова, чтобы не особенно отвлекаться по мелочам, попросил Дмитрия Валентиновича устроить регистрацию брака с Милочкой в самые короткие сроки и без временных, если можно, потерь, о’кей?

Свадьбу сыграли, когда плоду Лурье исполнилось шесть месяцев, и по этой уважительной причине Таиланд Милочка отложила до лучших времен. Отложила, но вовсе не забыла. К этому же сроку и подгадал восстановленный с помощью Дмитрия Валентиновича новый российский паспорт, куда и проставлен был брачный штамп. Такой же паспорт с двойным петухом на обложке одновременно вручили в милиции и Ирине Леонидовне.

Марк Самуилович вырваться в Москву не смог, хотя очень того желал, не успевал обернуться из-за зимней сессии в университете, где принимал экзамены, пришедшиеся точно на свадьбу сына. Может, и успел бы, если бы очень постарался и сумел договориться на кафедре, но выяснилось, что все равно времени получить российскую визу не хватит. Ирина огорчилась, конечно, но не так сильно, как можно было бы ожидать.

«Я-то — здесь, в конце концов, — решила она, — ничего страшного, ближе к лету свидятся с отцом. — И еще подумала, что хорошо бы и для Марика паспорт организовать, восстановив ему, как и им с Ванькой, прежнее гражданство. — Пригодится теперь наверняка по новой жизни, а то куча неудобств с визами этими, регистрациями для иностранцев, и вообще, какого черта…»

Свадьбу играли в тесном кругу, все свои. «Мамонт» представлен был Дмитрием Валентиновичем, подобострастно вежливым и приторно-ароматным. В нагрузку к первому заместителю Айвана прилагалась неизвестная молодая особа, вполне недурной наружности и тоже источающая неслабые запахи. Роль тамады Дмитрий Валентинович взял на себя, полагая, что особое место в этой семье занимает по праву старейшего из друзей, и это было абсолютно справедливо. Он же предложил снять зал в обновленном ресторане «Прага», который когда-то они выбрали для Шуры и Ниночки в день свадебного торжества. Так и сделали, найдя в таком поступке добрую связь с покойным Александром Егоровичем.

От семьи были все, кроме Нины и Фабриции Львовны с мужем. Ирина так и не решилась признаться матери в том, что произошло восемнадцать лет назад в доме Лурье, и предпочла недоговаривать, нежели объявить правду не из самых приятных. Милочка притащила в «Прагу» двух подружек по брошенной ею Академии коммерции и туризма, одну из которых — прицельно для Максика. Так оно и вышло: ночевать подружка была оставлена в плющихинской фотомастерской. Полина Ивановна думала позвать для комплекта товарку свою вечную, все еще не помершую бабу Пашу Бучкину, ужасно хотела, но передумала потом, не решилась. Особенно после того, как бумаги Петькины прочла: ну как объяснишь ей, что родня на родне женится, когда Прасковья и того и другого с малолетства знает. Или объяснять теперь, что не Максюля это наш, а другой паренек — брат его, такой же одинаковый, только в очках и из Америки? А даже и так если, все равно по крови-то родня та же самая получается, хоть и незнакомая. В общем, ни так, ни так не выходит, никак не складывается по-людски. Одну и привезли ее потому в ресторан. Ну, а с Ниной Петр побыть вызвался, пожарный майор Лысаков.

— Ехайте, теть Поль, — сказал он ей, — ехайте и не думайте ни о чем. В лучшем виде за всем пригляд обеспечу, Ниночку накормлю и вас самих дождусь.

И знала Полина Ивановна, что все так и будет: и накормит, и приглядит где надо, и дождется саму ее, не уйдет. Верила в Петькину доброту с самых их с Шуркой пацанских времен еще и жалела потом, что развела судьба лучших друзей по разным сторонам жизни.