Тони Джордан - Плюс один

20.20. Очередь Джил. Сестра – моя полная противоположность. Жгучая брюнетка, а я блондинка; кудри до плеч, а у меня волосы длинные и прямые. Мягкие, женственные изгибы и роскошный бюст в противовес моей угловатой костлявости. На 5 сантиметров ниже ростом. В отличие от меня, Джил живет не в кирпичной клетушке, похожей на тюрягу, а в элегантном бунгало в калифорнийском стиле в Хэмптоне, в двух шагах от пляжа. Ее дом наполнен свежими цветами, ароматическими свечками и запахом жареного мяса на ужин, а ее жизнь похожа на вырезку из интерьерного журнала. Я всегда знала, что хочу стать учительницей. Джил же как будто проспала все старшие классы, кое-как сдала экзамены и вышла в мир, моргая от ослепившего ее яркого света. Устроилась в банк на не требующую навыков работу и там познакомилась с Гарри. Он был старше ее, карабкался по карьерной лестнице и горел желанием завести семью. Лишь после рождения первенца туман в голове Джил прояснился. Гарри-младший оказался визгливым младенцем с непрекращающимися коликами, но для Джил материнство стало чем-то вроде олимпийского вида спорта. Рождение следующих двоих, Хилари и Бет, лишь подтвердило это. Наверное, это Джил следовало назвать Грейс. Она готовит блюда французской кухни в чугунных кастрюльках и замораживает несъеденное; делает компост из пищевых отходов для удобрения огородика, где выращивает пряные травы, и шьет комплекты скатертей и салфеток. Джил на добровольных началах работает в школьной столовой, а на дверце ее холодильника висит фотография африканского мальчика, который живет на благотворительные взносы их семьи. Еще одна ее благотворительность – звонок мне каждое воскресенье.

– Привет, Грейси. С мамой разговаривала?

– Угу.

– Она сегодня плохо себя чувствовала, Грейси. Ты бы ей хоть иногда звонила. Она с нами не вечно будет.

– Угу.

Часы показывают 20.21. Вот сейчас… сейчас.

– Чем-нибудь занималась?

– Нет.

– А мы все в делах. Гарри через пару недель едет в Китай. Пригласили выступить на международной банковской конференции.

Невероятно. Муж моей сестры с нее ростом, 167 сантиметров, и у него почти такая же фигура, включая бюст. Мистер Крутой Начальник слишком занят, чтобы погулять с детками хотя бы полчасика. На голове у него седые завитки, жесткие, как проволока, – как будто с лобка пересадили. Руки пухлые, розовые, наманикюренные. Всегда ходит в костюме. Мысль о том, что кто-то по собственной воле захочет слушать его выступление, не укладывается у меня в голове. Видимо, речь идет о китайских больных бессонницей. А может, о международной конференции для дебилов в дорогих галстуках.

– В Китай, говоришь? А ты поедешь?

– Вот думаю. Это всего на неделю, дети могут у друзей пожить. Наверняка с ними всё будет в порядке. Даже пойдет им на пользу.

– Привезешь мне счеты?

– Конечно. Хилли хочет с тобой поговорить, – говорит Джил, и я слышу, как она передает трубку.

Хилли – моя племяшка. Я отказываюсь называть ее Хилли (сокращение от Хилари и эгоманиакальная комбинация имен «Джил» и «Гарри» [4]). Для меня она Ларри. В отличие от Гарри-младшего и Бет, которые пошли в маму – пухлые, темноволосые и с неопределенными творческими наклонностями, – Ларри напоминает меня в ее возрасте: сплошные длинные конечности, как у новорожденного олененка. Кроме того, она неряха, презирает модные журналы и остра на язык.

– Привет.

У нее тихий, тоненький голос. Мама слушает.

– Привет, Ларри, – говорю я. – Как жизнь?

– Как называется бумеранг, который вернулся?

– Не знаю. А как?

– Бумеранг.

Слышу, как Джил говорит: «Хилли, ты что, рассказываешь тете Грейс ту дурацкую шутку про бумеранг?» Стук – телефон куда-то тащат, наверное, Ларри несет его в свою комнату.

– А как называется бумеранг, который не вернулся?

Я не против того, чтобы выслушать дурацкую шутку про бумеранг, главное, чтобы она не слишком затянулась.

– Не знаю, Ларри. Как?

– Палка. – Она заливается хохотом, что совсем не подобает приличной девушке, и тем самым напоминает мне меня, а никак не Джил.

– Ха. Неподражаемо, Ларри. Бросай свою затею учиться на ветеринара и становись комиком.

– А я больше не хочу быть ветеринаром. Папа говорит, животные болеют и умирают. Считает, что я должна стать учительницей, но это так скучно. Я решила стать египтологом.

– Неужели? Что же скажет мамочка?

– Не смешно, Грейс. Ты знаешь, что Великая пирамида Гизы – единственное из семи чудес света, сохранившееся до наших дней?