Ольга Смецкая - Украденная память

– Королева, что с тобой? Тебе плохо? – Лариса Бондаренко, подающая надежды молодая артистка, в недоумении уставилась на гримершу.

– Нет, нет. Все нормально, – судорожно сглотнув, выдавила Катя и прижалась раскаленным затылком к прохладной стене. Коридор вернулся на место.

– Чокнутая, – фыркнула Бондаренко и скрылась за дверью гримерки.

Катя стряхнула остатки наваждения и понуро поплелась вперед. Господи, опять... А она так надеялась, что больше это не повторится.

– Галлюцинации. Посттравматический синдром, – равнодушно заявил Кате врач тогда, несколько лет назад, и потер переносицу. Почему-то этот жест Катя отчетливо запомнила. – Результат сильнейшего эмоционального потрясения. Со временем все само пройдет, а пока попейте-ка, милочка, вот эти таблеточки.

«Таблеточки» с тягучим названием валиум действительно помогли – Катя впала в длительный сонный вакуум и забыла о галлюцинациях. Впрочем, она забыла тогда обо всем.

Помещение, гордо именуемое «Комнатой отдыха», изначально предназначалось для расслабления актеров после спектаклей. Изредка здесь проводили репетиции. Вот и сейчас на импровизированной сценической площадке высилась выгородка из стульев – мизансцена из принятой к постановке пьесы.

Стулья заменяли любой реквизит, поэтому в узкой вытянутой комнате их было великое множество. Поставленные друг на друга, они загромождали все пространство.

Мужчина, склонившийся над низким столиком, что-то усердно записывал в тетрадь и пропустил Катино появление. Она деликатно кашлянула.

– Проходите, – буркнул мужчина, не глядя. Поднял голову, взъерошил короткие темные волосы. И вдруг резко вскочил. Баррикада из стульев за его спиной с грохотом рухнула, опрокинув стол с тетрадью. Но мужчина, казалось, этого даже не заметил. – Катя? – неуверенно спросил он.

– Да, – удивленно кивнула она. Бьющий из окна свет мешал ей разглядеть потонувшее в тени лицо.

– Катька! Катюша! – он в два счета оказался рядом и сгреб ее в охапку.

Вот теперь она его узнала.

– Антон, – обрадовалась Катя и рассмеялась.

– Ну да. Я. А что ты тут делаешь? Постой, – он озадаченно почесал в затылке, – ты что, и есть та самая подруга этой Юлии Дроздовой?

– Дроздовской, – машинально поправила Катя. – Это тебе Мабель сказала, что я Юлина подруга?

– Она. Чудная тетка. – Антон пожал плечами и поднял с пола тетрадь. Поправил стол, убрал рухнувшие стулья, сел. – Да, дела.

– А ты, значит, следователь, да? Из милиции...

– Выходит так, – вздохнул он. – Не поверишь, сотни раз прокручивал в голове нашу встречу, но никогда не думал, что может получиться так. Сколько же лет мы не виделись?

– Много...

– Ну, и как ты живешь? Как Король?

– Его больше нет, – прошептала Катя – спазм сдавил горло. Она ждала этого вопроса, но он все равно застал ее врасплох. Как удар хлыста, как выстрел в спину.

– Как нет? – растерялся Антон. – А где он?

– Костя погиб...

– Господи! – Антон сильно побледнел. Хрипло выдохнул: – Когда?

– Четыре года назад... – Катя вдруг ужасно замерзла, зубы застучали друг о друга, мешая говорить. Но она упрямо повторила: – Четыре года назад...

Антон Молчанов и Костя Королев дружили с детства. Учились в одном классе, сидели за одной партой. Гоняли мяч во дворе, ходили в походы, ездили на рыбалку. Всегда вместе. Их даже прозвали в школе «неразлучниками». Вместе поступили в университет на юридический факультет. Учились легко, особо не напрягаясь. Прогуливали лекции, не спали ночами, просиживая часами на прокуренных кухнях. Спорили до хрипоты на любые темы, ругались до драки, а потом заливали глупые обиды дешевым портвейном.

В революционном девяносто первом строили баррикады, в первых рядах защищали демократию. Всегда вместе.

С симпатичной студенткой историко-архивного института Катей Назаровой они познакомились тоже вместе. В один из выходных дней холодного лета девяносто третьего друзья в поисках приключений отправились в Парк Горького, там их настиг колючий, хлесткий дождь, и они завернули в ближайшее кафе. Устроились за грязным пластмассовым столиком, укрытым заляпанной бумажной салфеткой, заказали по кружке пива. Взмыленная официантка носилась по залу, как заведенная. Все места оказались заняты – народ пережидал непогоду. Сквозь пыльные динамики прорывался странный, надтреснутый голос Виктора Цоя. Словно привет с того света.

Антона душила тоска, кислое пиво с привкусом стирального порошка мыльным комком встало поперек горла.