Дубравка Угрешич - Читать не надо!

Как бы то ни было, а мир в последнее время разделился на оптимистов и пессимистов. Мы живем в эпоху культурной войны. Оптимисты — «хорошие ребята», миролюбивое большинство, ну а пессимисты — «нехорошие ребята», меньшинство, существующее лишь затем, чтобы большинству отравлять жизнь.

Кто же такие культурные оптимисты? Это — популисты; защитники рыночной современности; поклонники средств массовой информации, их стиля и жанров; очернители элитарной культуры, иерархий и классов; обожатели технокультуры и всего, что она за собой влечет; поклонники скорости, глобализма и всевозможного модного культурного мусора. Версаче и Вергилий, Наоми Кэмпбелл и Вирджиния Вулф, Майкл Джексон и Джеймс Джойс, Мадонна и Микки Маус, Зена и Сафо, рэп и поп, доктор Аткинс и Мартин Эмис, известное и маргинальное, белое и черное, Том Клэнси и Пол Вирильо — все, как попало, смешалось в культурном мегапро- странстве. Мегабеспорядочность — суть современность.

Да, оптимист от культуры не слишком последователен, но к чему ему последовательность? При выборе вина, например, оптимист спросит совета у эксперта по винам, ведь только эксперт понимает, что такое вкус, аромат, терпкость и сладость; эксперт умеет определять сорт винограда и участок долины, где он взращен. Оптимист сочтет, что без такого арбитра он не справится. Тот факт, что он открыто защищает культурный популизм, не означает, что сам он должен пить не вино, а «Будвайзер». Если придется выбирать между «Вартексом» (бывшим югославским производителем одежды) и Версаче, он непременно выберет Версаче. Но лишь только речь заходит о литературе, оптимисты от культуры тотчас принимают сторону Даниэлы Стил [24] Стил, Даниэла (род. 1947) — американская писательница, автор многочисленных женских романов, ставших бестселлерами. , кооперируясь с теми, кто равнодушен к Данте, потому что Данте «ничего общего с ними не имеет». А вот Даниэла «имеет». В литературе и искусстве оптимист от культуры будет яростно отбивать любую попытку навязать ему просвещенное мнение. Почему? Потому что именно оно, просвещенное мнение, и есть его враг, проявление культурного пессимизма.

Кто такие культурные пессимисты? Недовольные, апокалиптичные, скучные, ностальгирующие, элитарные, консервативные, догматичные, занудливые защитники традиционных ценностей, «профессора», преданные сторонники западного канона, полировщики музейных бюстов, гробокопатели, щупатели пульса умирающего искусства, обожатели Адорно, моралисты, «безжизненные белые самцы». Прямо-таки странно, что подобные «безжизненные белые самцы», эти «зомби», считаются настолько серьезной опасностью, что вынуждают нас жить в ситуации беспрестанной культурной войны.

Что касается меня, то я в этой войне выбрала правильную сторону. Я — оптимистка. Допускаю — новообращенная, но новообращенные сторонники, как известно, самые ревностные. Сделав выбор, я решила извлечь из ножен ржавое оружие культурной коммунистической идеологии (уж я знаю, о чем говорю, а в войне и малое знание хорошо) в борьбе против нашего врага, Трупа Белого Самца.

Вначале идеологические руководители в коммунистической Югославии стремились связать культуру с трудом, то есть с рабочими. К сожалению, лично я этого не застала, но мне известно, что рабочие-металлурги получали бесплатные билеты на «Лебединое озеро», шахтеры ходили на экскурсии в музеи современного искусства, оперные певцы давали концерты на металлургических заводах и в шахтах. Однажды, в коммунистические времена, я была в Большом театре в Москве; часть зрительного зала составляли сплошь шахтеры. Правда, как выяснилось потом, на самом деле это были пьяные финские туристы, но очень похожие на шахтеров.

На ранней стадии коммунизма Культуре не позволено было стать элитарной, как и Труду не позволялось невежливо отказываться от руки, которую ему сердечно протягивала Культура, не желавшая быть элитарной. Как писательница- оптимистка я решила восстановить разорванные отношения между Культурой и Трудом. Я послала письмо Гуччи, в котором предложила, одевать героев своего будущего романа в одежду от Гуччи. Я написала такие письма и «Миле», этому «мерседесу» домашнего хозяйства, и предложила предоставить моей героине эксклюзивное право пылесосить свою квартиру пылесосом «Миле». Я послала два письма — соответственно, в «Филипп Моррис» и Марине Ринальди, модному дизайнеру одежды для женщин крупных размеров, с предложением создать роман под названием «Крупная женщина встречает Мужчину-Мальборо». Аналогичное письмо я послала амстердамским гранильщикам, ведь они в чем-то те же шахтеры, и если деньги найти не так-то просто, то с алмазами проблем нет. Я совершенно уверена, что вскоре получу от всех от них ответы — все, несомненно, положительные.