Глеб Соколов - Ужасы перистальтики

«Не Бонапарт! Не Бонапарт! – чувствовал он, глядя на себя в зеркало. – А надо, чтобы Бонапарт! Ну-ка, взбодриться!.. Сейчас он задаст им Ватерлоо!.. Подожди, какое Ватерлоо?! Его же там разбили!.. Нет-нет, не Ватерлоо... Не Ватерлоо... Не опоздать бы!.. Спокойней! Сосредоточенней! Ты же так порежешься, мальчик!..»

Пойла бы трехлитровую банку и врача с его разглагольствованиями в постоянный эскорт! Замелькацкий усмехнулся... Вот теперь, кажется, опять Наполеон Бонапарт! С возвращением, Ваше императорское величество!.. Сейчас он повяжет волшебный галстук и задаст им жару... Пушки уже заряжены и готовы к пальбе!..

«Стой, какие пушки?!.. Нет, об этом лучше не думать!.. Провокативные ассоциации...»

Он добрился, непрерывно подмигивая самому себе и над самим собой подтрунивая. Сам того не осознавая, этим своим игривым подмигиванием самому себе он вытравил то напряжение, которое уже было скапливалось в нем. Облачился в приготовленный наряд и вышел из дома. Пошел по улице... Опять эта дорога до метро. Черт возьми!.. Она приобретала для него слишком большое значение. Он уже не мог относиться к ней, как к просто дороге до метро, то есть проскакивать ее, думая о чем угодно, но только не о том, что важно, как он ее пройдет.

«Если симптомы атак не появятся сейчас, особенно в самом преддверии метро, то есть шанс, что они вообще не появятся». «Нельзя было об этом думать!» – пронеслось вдруг истерическое соображение в его голове. Но тут же он усмехнулся – причем усмехнулся не про себя, а по-настоящему, и смело подумал: «Да ведь с этим уже покончено!.. Не зря же вчера был у врача. Все объяснено и прекращено. Если по-прежнему нервничать, то к чему же был вчерашний день? А если был он не зря, то стоит ли бояться какой-то мысли?»

Это уже был Наполеон Бонапарт – умный, хладнокровный и великий.

Все же он ужаснулся на мгновение, ожидая, что наказание за смелые мысли последует. Но атаки не возникали... Никакого намека на них не было и он продолжил веселиться и подтрунивать. Все же, при всей его смелости, он не рисковал быть серьезным Наполеоном Бонапартом. Он чувствовал, что его Наполеон Бонапарт – лихой и игривый парень.

С радостью отмечая, что дорога и вход в метро прошли нормально, он вскочил на эскалатор. Полдела уже, можно сказать, было сделано. Он поправил галстук...

Здесь он, пожалуй, сделал одну ошибку – продолжил усмехаться (теперь уже про себя) и подтрунивать. И продолжал делать это все время, что находился в метро. Уже когда он вышел из метро и шел к зданию, где находился офис Н., он тоже продолжал это делать, но здесь уже гораздо меньше, потому что, собственно, от станции метро до здания было всего несколько десятков шагов, а когда он их прошел, ему стало не до подтруниваний во-первых потому, что в этом большом здании ему надо было найти офис Н., а это требовало усилий и концентрации внимания, а во вторых потому, что шутить и веселиться над самим собой он уже устал и больше не испытывал прежнего куража. Вдобавок, когда он вошел в офис Н., то обнаружил, что пришел слишком заранее – у него уже вошло в привычку, учитывая некоторые особенности, выходить загодя, но сегодня в этом не было смысла.

Там у них был просторный, очень хорошо отделанный и изящно обставленный холл перед ресепшн, – секретарь, позвонив куда-то по внутреннему телефону, попросила его подождать. Замелькацкий опустился на диванчик. Он был синим, очень похожим по стилю на тот, на котором он недавно сидел в ожидании аудиенции у Сергея Васильевича. Только перед здешним не было столика с журналами и отвлечь себя было нечем.

Замелькацкий уставился на картину, висевшую на противоположной стене.

Секретарь о чем-то разговаривала по телефону – он сидел достаточно далеко от нее и ему было неслышно, о чем, – время от времени она бросала на него короткие взгляды. Время шло.

Он попытался оживить в себе веселые мысли о Наполеоне Бонапарте – как-никак вот-вот ему предстоят самые важные минуты сегодняшнего дня, это ему удалось, он приосанился, приободрился, посмотрел на заветный галстук, но время шло, секретарь вполголоса болтала с кем-то по телефону, а его все никак не вызывали. Он чувствовал, что лихое возбуждение его окончательно перегорает.

«Но все же!.. Но все же... Им очень понравилось мое резюме!» – пытался настроиться он. – «Сейчас надо не ударить в грязь лицом, произвести положительное впечатление и дело в шляпе!»

В холл из коридора вошла какая-то девушка, – как оказалось, второй секретарь, села рядом с первой за длинный ресепшн. Та, тем временем, закончила телефонный разговор, встала и вышла. Новая девушка не обращала на Замелькацкого никакого внимания. Он достал из кармана часики с разбитым стеклом – время, назначенное ему уже прошло. Сколько придется так сидеть?.. Может, тот, к кому он пришел, уже забыл про него?!..