Алан Араменко - Диван для Антона Владимировича Домова

— Как плечо?

— Все хорошо.

— Уже не болит?

— Почти.

— Ладно, иди.

Малышка кивнула.

— Будь осторожнее…

— Угу!

Кири спрыгнула на землю. Ей очень нравилось бегать по полю, ловя бабочек и вдыхая аромат цветов, и она опять занялась своим любимым делом.

Антон с удовольствием попивал свое пиво и смотрел на ее хрупкое тоненькое тело, порхающее на фоне летнего пейзажа, на эти красивые блестящие волосы, падающие и взлетающие от ее движений, на наивную детскую улыбку и взгляд лучистых милых глаз. Он знал, что покой был нужен ему, как воздух, знал — ради него он и прошел через все то, что было, помнил, как практически оставил девочку, собираясь бросить в какой-нибудь больнице. Помнил то жгучее желание остаться одному, ведь прежде для него покой и одиночество сливались в нечто единое, неразделимое, но… Но теперь, после всего произошедшего, он вдруг понял, что покой равен лишь умиротворению, а она — удивительно! — никак не нарушала этого блаженного и долгожданного чувства. А даже наоборот, дополняла его, делала еще ощутимее. И правда как некогда потерянная сестра, которую он вдруг приобрел. Кровные узы. Необъяснимые, невидимые, но всеобъемлющие.

«И что же это за личность, что стала ее опекуном?»

«А я о ней и сам ничего не знаю толком!»

Он не лгал… В себе разобраться порою труднее, чем в ком-то ином…

«В мире есть кто-то, кто желает быть рядом. Кто-то, с кем рядом и тебе будет лучше».

Что ж… Похоже, ты не ошиблась, Таня. И в том, что это не ты, тоже…

— Блин, что за гребаные сантименты?! — усмехнулся Домов. — На меня ваще не похоже… Старею, что ли? Бре-е-ед…

Антон потянулся и завалился на спину, потревожив при этом кошку, которая не упустила случая показать свое недовольство и полоснула хозяина по ноге. Тоша сбросил ее на пол, но она тут же вернулась, свернувшись калачиком у его бедра. Он, любя, потеребил ее шерстку и уставился на потолок. Эти отношения, сложившиеся, казалось, с начала времен, часто приводили к подобным случаям, но ни одна сторона от них не желала отказываться, и все повторялось вновь и вновь с завидным постоянством.

Домов опустил руку вниз, поставив бутылку на паркет. Лежать вот так, держа пиво в правой, левой просто постукивать по дивану, отбивая ритм, исходящий из сердца, вдыхать теплый еще пока, чистый воздух и ничего не делать… похоже, он знал, что такое настоящее удовольствие.

Под крашеным деревянным потолком висел красивый зеленый абажур с бахромой, оставшийся от прежних хозяев, и когда в темноте он светился тихим теплым светом, вокруг создавалась домашняя уютная атмосфера. Но даже и сейчас, пока он не горел, этот старинный светильник добавлял в обстановку что-то чрезвычайно милое сердцу, что-то напоминавшее о старых временах, когда жизнь была спокойной и размеренной. Когда время текло медленно, неторопливо, и никто никуда не спешил.

Погода стояла просто чудесная! Сельская тишина лечила от болезней больших городов. Дополнительная бутылка пива на столике у дивана обещала хорошее продолжение дня, и пустота человечества радовала глаз.

Возможно, где-то в многолюдном и шумном мире и творился кошмар, возможно хаос, порожденный Антоновыми эгоистичными действиями, уже захватывал всех своими цепкими пальцами, но здесь, для него, все было прекрасно. И он знал, что в ближайшее время ничего — если он только не захочет сам! — не нарушит это любимое, это желаемое, это обожаемое, единственное к чему он так стремился…

…Умиротворение…