Инна Мальханова - Королевский зал

- Дирк, я никогда не дарила тебе никаких подарков, ты даже не хочешь мне говорить, когда у тебя день рождения. Возьми от меня на память этот подарок - пусть хрустальный мышонок станет твоим талисманом и напоминает тебе о нашей дружбе. Ведь ты скоро уедешь из Москвы навсегда, вряд ли мы сможем переписываться - геологи знают много секретов и не имеют права общаться с иностранцами. Мне придётся оформлять допуск к секретным материалам... А эта хрустальная фигурка тоже - из того подземелья.

Света протянула Дирку закрытую ладошку. Когда она разжала её, Дирк увидел удивительную, сверкающую игрушку - подобного он не встречал никогда. Дирк бережно взял скульптурку и поцеловал - ведь она только что лежала на светиной руке и была ещё тёплой.

- Спасибо, Светик, теперь она будет со мной всегда, всю жизнь...

Дирк как будто сошёл с ума. Он не мог заниматься: на улице, в общежитии, на лекциях он неотступно думал об одном и том же - о своём отце и его трагедии, о его ужасной смерти где-то в подземных казематах города, который ещё недавно был немецким, а теперь оказался занят врагом. Выхода у отца не оставалось, это ясно. А ведь до того, как его забрили, он всю жизнь проработал всего лишь обычным учителем математики в школе, которого, как и сотни тысяч других, насильно загнали в фашистскую армию.

Придётся ждать каникул, чтобы поехать в Дрезден и рассказать всё матери - ведь она до сих пор ничего не знает. Понятно, что в письме такое писать нельзя - всем известно, что письма, отправленные отсюда за границу, читаются сначала советскими, а потом и немецкими спецслужбами. Если они узнают о Свете и её тайне, то это для неё кончится очень плохо - не может же он подставлять девушку под удар.

Хрустальный мышонок теперь сопровождал Дирка везде. То он стоял на его письменном столе в блоке студенческого общежития, то отправлялся в нагрудном кармане хозяина на лекцию, в библиотеку или ещё куда-нибудь. Дирку даже казалось, что от мышонка, и на самом деле, исходит какая-то мистическая энергия, которая поддерживает его в эти трудные минуты. Как будто Света передала через него часть своей твёрдости и силы.

Дирк даже не подозревал, что в Светиной душе вот уже много лет тоже совсем нет покоя: Света мучилась ностальгией по тому волшебному подземному миру, который увидела тогда, когда ей было всего десять лет и который никак не могла забыть. Этот мир манил её, звал к себе, к нему она всегда устремлялась в своих снах и мечтах. Он неотвязно преследовал её везде - дома, на улице, в университетской аудитории. Он жил с ней каждую минуту, каждую секунду. Он просто был частью её души, частью её самой. И она никому, даже Дирку, не могла рассказать о своих мучениях.

Мечта вернуться в Калининград, снова спуститься в подземелье, теперь уже в качестве опытной альпинистки, скалолазки и спелеолога, снова увидеть волшебный подземный мир, всё сильнее и сильнее овладевала девушкой. Для неё до сих пор оставалось загадкой происхождение этого подземного царства: что было в нём природным, а что - рукотворным, и каким же образом оказалось возможным создать под землёй такие чудеса. Ей хотелось не просто вернуться в тот подземный мир, который она чувствовала своим, родным, настоящим, но и понять его, изучить, как это может сделать только профессиональный геолог, каким она теперь стала...

Вся трудность заключалась в том, что Калининград и до сих пор был закрытым приграничным районом, и для поездки туда требовались не только серьёзные основания, но и разрешение так называемых "компетентных органов", а давать объяснения кэгэбэшникам Света, разумеется, не собиралась. Если же рискнуть и поехать туда тайком, то это может привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до исключения из института или даже ареста... Света не знала, что же ей делать, а посоветоваться было не с кем. Если только с Дирком, хотя иностранец, да ещё и немец - тоже не лучший вариант для таких откровений. Пока Света колебалась, Дирк сам взял инициативу в свои руки. Однажды между ними состоялся очередной разговор на запретную тему.

- Света, ты знаешь, я никак не могу притти в себя после всего, что ты мне рассказала. Ты же в курсе, что я, как иностранец, никак не могу попасть в тот район, он закрыт даже для большинства советских людей, что же говорить обо мне - немце. А вот ты сама - не собираешься ли навестить места твоего детства, или же тебе это совсем неинтересно?

- Да я просто мечтаю попасть туда снова, но даже и мне это совсем непросто, нужно обращаться в КГБ, получать разрешение, к тому же, мне могут его и не дать - у меня ведь нет особо серьёзных оснований туда ехать. Так, детские воспоминания, кого это волнует!