Джонатан Коу - Прикосновение к любви

— Что вы имеете в виду — способен?

— Ну, у него были довольно странные представления о сексе. Это ясно хотя бы из его рассказов.

— Странные представления? — спросил доктор Корбетт, подаваясь вперед.

— Просто… мужчины и женщины… которые встречаются. Мне кажется, такое положение вещей он считал не очень правильным.

— Как необычно, — сказал профессор Дэвис.

— У него были романы, — продолжал Хью, — но они никогда не длились долго. Не знаю, что он делал с этими женщинами, но… вас это удивляет?

Профессор Дэвис и доктор Корбетт удивлялись, молча и синхронно. Затем Корбетт спросил:

— А эта Эмма, она часто тебе звонит?

— Да. На прошлой неделе три-четыре раза.

— Интересно — зачем.

— Я же говорю, Робин стал ее навязчивой идеей. Несколько недель назад я наткнулся на его писанину, он давал мне почитать, и теперь она заявляет, что тоже хочет прочесть.

— А что это?

— Копия его последнего рассказа. По-видимому, последнее из того, что он написал, — все остальное он выкинул, но эти четыре рассказа он записал в отдельных блокнотах. Один из них все еще у Эммы — второй, по-моему, — а у меня четвертый. Короткий рассказ с несколькими замечаниями в конце. Я ей все повторяю, что там нет ничего интересного. Но она все равно хочет встретиться со мной.

— Что, у тебя дома?

— Да, завтра вечером.

Профессор и доктор обменялись многозначительными взглядами.

— Она ушла от мужа? — спросил Дэвис.

— Точно.

— Ты давно ее знаешь? — спросил Корбетт.

— Довольно давно, около четырех лет. А что? На что ты намекаешь?

Но доктор Корбетт лишь посмотрел на часы и встал.

— Мне пора, — сказал он. — Джойс уже затеяла обед. Уверен, что в следующем семестре увижу вас обоих. Счастливого Рождества, Леонард. — Он положил руку Хью на плечо. — Желаю, чтобы тебе завтра сопутствовала удача. Попытайся сделать так, чтобы Новый год стал для тебя счастливым.

Он ушел, и Хью проводил его недоуменным взглядом.

— Он что-то странное сказал.

— Норман мыслит шаблонами, — объяснил профессор Дэвис. — Полагаю, он решил, что раз вы завтра принимаете у себя дома молодую, привлекательную, свободную даму, то это может означать только одно.

Хью покачал головой:

— Он ошибается.

— Вы хотите сказать, что она непривлекательна? — уточнил Дэвис и попытался отхлебнуть кофе из пустой чашки.

— Вовсе нет. Она очень привлекательна. Но все равно…

Дэвис усмехнулся, поставил чашку и встал. Он взял портфель и стряхнул крошки с вельветового пиджака.

— Слушайте, Хью, — сказал он, — вы же не хотите всю жизнь оставаться один? В однокомнатной квартире. Раскрепоститесь. Это же Рождество.

Хью не отвечал и, лишь когда Дэвис направился к двери, крикнул вслед:

— Вы не расскажете мне о сегодняшнем собрании?

Но слух у профессора был не тот, что прежде.

По пути домой Хью вновь вымок и к тому времени, когда оказался у себя в комнате, сильно дрожал. Метеопрогноз сулил, что ночью дождь сменится градом и снегом. В тот вечер Хью пролежал в ванне больше часа, пока вода совсем не остыла. Он строил планы, как встретит Эмму. Он приготовит изысканное угощение, быть может, что-нибудь мексиканское, и он тщательно приберется в комнате, на все утро распахнет окно, чтобы проветрилось хорошенько, а сам тем временем посетит прачечную самообслуживания и супермаркет. Как же приятно вновь строить планы. Теперь, когда у него было время поразмыслить, слова Корбетта казались не такими уж глупыми: Эмма действительно часто звонила ему в последнее время, и разве она не приложила серьезных усилий, чтобы летом прийти на его день рождения? Возможно, она, подобно ему, просто одинока и перед Рождеством ей требуется немного плотской любви.

После ванны Хью тут же лег спать, но, как всегда, обнаружил, что не может заснуть. В его голове проносились обычные унылые фантазии, а также искаженные обрывки дневного разговора и кое-какие мысли о том, что он скажет завтра. В какой-то момент он осознал, что не помнит, где находится рассказ Робина. В панике Хью включил ночник, встал и, голый, принялся искать маленький красный блокнот; когда же он его все-таки нашел, то поймал себя на том, что чувствует удивительную бодрость, и решил перечитать рассказа. Тот был не очень длинным.

Пока Хью читал, в комнате стояла полная тишина, которую он хорошо знал. Такая мертвенная тишина бывает только в предрассветные часы, когда лежишь один в постели с включенным светом; и ничто не позволяет слышать эту тишину более остро, чем знание, что за окном в ночи падает снег.