Вера Копейко - Лягушка под зонтом

Никита расхохотался.

– Вам бы сочинительством заниматься.

– Разве я занимаюсь чем-то другим? – Кустики бровей Мазаева колыхнулись. – Я сочиняю себе свою жизнь. Чтобы дни мои пролетели с наивозможнейшим интересом. – Он вздернул подбородок. Помолчал. Потом продолжил: – На самом деле, когда я осмотрел пистолеты, я подумал, что бронза должна была быть другого цвета... по составу. А она сияла, как... как... Как вот эта жидкость в свете лампы. – Он покачал стакан. – Приложимся?

– Охотно, – поддержал Никита.

– А вот эта вещь настоящая. – Мазаев погладил лежащую на столе фигурку. – Баран ты мой драгоценный, толсторог ты мой.

Никите было легко с Мазаевым. Рядом с ним он что-то значил, с остальными ощущал себя отодвинутым в сторону. Если не того хуже – задвинутым в угол. На самом деле – что такое его ангар, как не угол жизни?

После ухода Натальи Петровны он никогда не чувствовал себя нужным кому-то.

Мазаев столь неожиданно, но вовремя явился к нему из ниоткуда, вернул его... к себе? Если не вернул, то развернул лицом к себе. В Мазаева он посмотрелся, как в зеркало, и увидел, что он совсем не плох. Владилен Павлович не благодетель, он искал того, кто способен помочь ему превращать вещи в деньги, деньги – в вещи, а те – в еще большие деньги. Никита годился на эту роль.

Ему нравилось бывать у Мазаева в его квартире на юго-западе. Это даже не квартира, а деревенский чердак, только на одиннадцатом этаже блочной башни. Чего здесь только нет! Даже пыль вечности, умилялся хозяин, проводя пальцем по шкатулке из карельской березы.

– Как думаете, Никита, сколько веков пребывает в этом мире баранчик? – отвлек Мазаев от размышлений. Владилен Павлович нежно покачал тотем на ладони. – Мамонт, мамонт... Заметьте, настоящий, не тот, который мешками продают в Интернете. – Он усмехнулся. – Только подставься, словишь верблюжью кость. Сам видал в Тунисе горы верблюжьих костей на придорожном рынке. Бери – не хочу! Незачем грабить музей палеонтологии. А иные умельцы могут сварить кость мамонта из костной муки. Про это я тоже слышал. Итак. – Он быстро переменил тон и повернулся к Никите: – Я оплачу вам консультацию, а после, когда продам то, что мы купили, вы получите свой процент.

– Спасибо, – сказал Никита.

– Ну что, баиньки, серые заиньки? – пропел Мазаев.

– Вы прямо как настоящий Мазай, – усмехнулся Никита, направляясь к шкафу. Он хотел достать пижаму из дорожной сумки.

– Так я и есть дед Мазай. Вы сидели на пенечке, а я вас оттуда снял, Никита вы мой, Тимофеевич.

Никита хмыкнул:

– Мне недавно сказали, что я как лягушка, которая моря не знает. Сидел в колодце, а думал, что в море.

– А вас оттуда вынули, да? Конкурент мой, стало быть. – Мазаев хихикнул.

Никита промолчал, он и так удивил себя – непозволительная, никчемная откровенность. Коньяк виноват.

Он бросил пакет с полосатой пижамой на свою кровать, она стояла у противоположной стены от кровати Мазаева.

– Я понимаю, – услышал он голос оттуда, – деньги, которые я вам плачу, ничто на фоне тех, что у вас в шкафах.

– У меня? У меня нет денег в шкафах, – изумился Никита. – Зачем бы мне сидеть в ангаре?

– Если перевести в деньги то, что в шкафах, – продолжал Мазаев, – каждая вещь обеспечит вам год безбедной жизни. Но есть вещицы, которые позволят путешествовать не так, как мы с вами. – Он обвел рукой скромный номер в гостинице четыре звезды. – Имейте в виду, Никита, – если захотите продать что-то, я первый. Кое на что у меня хватит. – Никита выпрямился и посмотрел на Мазаева. Тот, опершись на локоть, лежа на боку, смотрел на Никиту и продолжал: – Вам хватит до конца дней, и еще останется потомкам.

– Вы знаете, я не женат. К тому же не я один владею всем, что у меня есть... – Он запнулся. – Мать.

– Знаю. Но ваша матушка далеко. А жить надо вам, сегодня, сейчас. Жду не дождусь, когда выйдет ваш срок сидения в ангаре. Вы на самом деле не можете уйти раньше? Плюньте вы на него! Тьфу!

– Я должен выполнить договор.

– Что ж, я уже говорил, мне это нравится. Но если наши дела пойдут хорошо, вам не придется ничего продавать. – Мазаев хитро посмотрел на Никиту.

– В каком смысле? – спросил Никита.

– На барана есть заказчик. Весьма состоятельный. Кто бы мог подумать, что он притаился в самом центре Европы? На его фоне все остальное мусор. Пыль.

– Да бросьте, – попытался остудить его Никита. Если честно, на него не произвел впечатления этот баран. – Конечно, если он обладает особым смыслом для кого-то, то это другое. Вы хотите сказать, что монеты, пепельницы, часы, которые вы купили, не сравнить с ним по ценности?