Борис Цеханович - Срочка

— Да… да…. Гера. Мы всё поняли…

Бушмелев поморщился: — Какой я тебе, Гера? Сынок… От тебя ещё портянками пахнет. А я дедушка, Понял? Дедушка, а ты салабон. Это я имею право набить курсанту рожу. Это я могу сгнобить его по нарядам и работам. Это мой подчинённый и его судьбу буду я решать, а не такое чмо как вы. Ну ещё Тетенов — если только я ему это разрешу…

— Гера, Гера чего ты с ними разговариваешь? Дай я с ними поговорю, — Николаеву не стоялось и он прямо подпрыгивал от нетерпения, — так Цеханович, иди отсюда. Всё, для тебя всё закончилось.

Я посмотрел на замкомвзвода и тот кивнул головой. Козырнув, я чётко повернулся и направился к двери, услышав как за спиной не утерпевший Николаев влепил сочный удар кому то из провинившихся сержантов. Тут же последовал второй. Третьего я не слышал, так как пулей вылетел из Ленинской комнаты. А через пять минут, дробной рысцой, мимо моей койки, промчались в своё расположение Комаров и Сорокин. Ещё через пять минут пришёл Тетенов и долго в темноте сидел на своей кровати, не раздеваясь.

Я тоже затаился на кровати, не зная то ли мне радоваться такому исходу, когда старослужащие сержанты встали на мою защиту, то ли нет?

Утром всё было как всегда, как будто ничего и не произошло, хотя весь взвод, да и батарея наверно знали о разборках, произошедших после отбоя и кидали на меня и Тетенова любопытные взгляды.

Пару дней всё шло как обычно, Тетенов ни чем не выделял меня, но сегодня перед отбоем вдруг придрался, прямо на голом месте, ко мне и объявил наряд на работу. И после вечерней поверки подвёл к дежурному по батарее сержанту Крамаренко: — Серёга, вот тебе нарядчик, но только у меня просьба, как сержант сержанту — дай ему такую работу, чтобы он за пятнадцать минут до подъёма закончил….

Крамаренко спокойный, рассудительный, пользующейся среди курсантов уважением за справедливость, завёл меня в умывальник: — Цеханович, вот тебе поле битвы — туалет, умывальник и курилка. Выдраить так, чтобы блестело как у кота яйца. Задача понятна? Ну и хорошо…

Я, уже один, не торопясь обошёл помещения и весело рассмеялся: — Подумаешь работа. Да тут часа на четыре — вот в два и лягу спать…

Первым делом взял аседол, тряпочку и натёр до бронзового блеска краны в умывальнике и краны на писсуарах. Потом тщательно вытер везде пыль. Отдраил толчёным кирпичом кафель писсуаров от желтизны и очки от потёков ржавчины, а потом тщательно вымыл с мылом мозаичный пол. Даже сам залюбовался результатом своей работы. Было как раз два часа и сержант Крамаренко уже спал, но я его смело разбудил и доложил о выполнении поставленной задачи. Крамаренко вкусно зевнул во весь рот.

— Ладно, Цеханович, пошли посмотрим что ты там наработал?

Молча прошли по всем помещениям и дежурный одобрительно произнёс: — Молодец, молодец… Ничего не скажешь…

Крамаренко почесал затылок и задумчиво посмотрел на меня: — Честно говоря, я тебя бы сейчас отправил спать, но ты сам слышал и всё должен понимать. Увы, но спать тебе не придётся. Пошли, новую задачу поставлю.

Мы обошли все помещения, но везде было чисто и Крамаренко, остановившись около тумбочки дневального, где в этот момент стоял мой друг Юрка Комиссаров, был озадачен. Он вновь задумчиво почесал затылок и через несколько секунд радостно воскликнул: — Во, есть. Цеханович, ты в этом году первым будешь.

Дежурный запустил руку в карман и выудил оттуда коробок спичек, достал спичку и торжественно вручил её мне: — Измерь мне, товарищ курсант, спичкой коридор от нашей ружейной комнаты до ружейной комнаты пятой батарее. Измеришь точно, с ошибкой плюс- минус десять спичек — идёшь спать. Будет неправильно — будешь мерить дальше. Я точное число спичек знаю и чтобы всё было «по чесноку», записываю число на бумажку, ложу её в тумбочку и опечатываю её. И без пятнадцати шесть, если ты не справишься с задачей, я тебе эту бумажку показываю.

Крамаренко быстро записал на клочке бумаги несколько цифр, положил её в тумбочку и опечатал печатью. Дежурный ушёл спать, а я с дурацким энтузиазмом приступил к заданию. Уже через пять минут, поравнялся с тумбочкой и остановился, услышав голос Комиссарова: — Боря, стой! Хорош хернёй заниматься.

— Ты чёго, Юра? Мерить надо…

— На хера? Тебя Тетенов несправедливо наказал и ты чего тогда корячишься? Давай сейчас тумбочку вынесем на лестничную площадку. Пластилин замёрзнет, я лезвием аккуратно срезаю понизу. Глядим бумажку, и в тепле осторожно приделываем печать обратно. Ты ложишься спать, через час я тебя толкаю, ты докладываешь Крамаренко и спокойно спишь до утра. Пошли они на хрен…