Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова

– Теперь я ваш пациент. Так что решайте все сами, а наше дело подчиняться. Постой, Петр, – окликнул Антошкина Панкратов, – у меня к тебе будет просьба. Если придется вскрывать, сделай это, пожалуйста, ты.

Тот удивленно посмотрел на него.

– Да, да, именно. Я так решил.

– Да я... понимаете, – вспыхнул от неожиданности Петр.

– Давай дуй за лекарствами, ставь капельницу, сколько раз можно повторять, – взорвался Виктор.

Когда тот покинул кабинет, Панкратов тронул Виктора за рукав:

– Не обижайся, старина! Конечно же, это должен был бы сделать ты. Но ведь парень чувствует себя виноватым, и есть один выход – поручить ему спасать мой палец. В общем, ты меня понимаешь, Витя. Я, пожалуй, действительно прилягу, а то что-то мне не совсем...

– Давай, давай, – начал ему помогать снимать одежду Виктор. – А вот и бельишко больничное – полный набор – сплошной от кутюр или как оно там у них называется.

Зазвонил телефон, и Панкратов, ловя ногой штанину больничной пижамы, услышал тихий голос жены:

– Здравствуй, Андрей.

– Здравствуй, Лариса.

– Ты сегодня когда придешь?

– Я сегодня не приду.

– Вот как, – усмехнулась она. – Интересная наметилась встреча?

– Весьма... Приболел я немного, решил остаться здесь.

– Это даже хорошо.

– Что я заболел?

– Что ты под присмотром. Дело в том, что я сегодня ночью улетаю.

– Счастливого полета.

– Ты даже не спрашиваешь, куда?

– Мне это неинтересно.

– Ну, хорошо, тем не менее знай: на Домбай с друзьями.

– Отлично!

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

– Я тебе уже пожелал счастливого полета.

– Тогда все?

– Все, – ответил Андрей.

– Ну что ж – пока.

Андрей положил трубку.

– Твоя Лариса звонила? – спросил Виктор, помогая Андрею засунуть руки в больничную рубаху, расчерченную веселыми голубыми квадратиками со штампами «Министерство здравоохранения».

– Она.

– Собирается приехать?

– Наоборот, собирается уехать... на Домбай.

– Вот и хорошо, пусть валит, настроение не будет портить.

– Только ты не переживай, ладно?

– С чего бы? – Панкратов до макушки укутался в одеяло.

– Я тебе уже не раз говорил, да и сам все знаешь не хуже меня. Деньги у нее на первом месте, да богатые мужички, которые могут дорогие подарки дарить. А ты у нее, мой друг, запасной аэродром, если на стороне не склеится.

– При том еще отец – лицо за воспитание ответственное. Я Вадьку люблю. Он у меня всегда на первом месте.

– А ты у Лариски на каком? На последнем. Да что там говорить! – Виктор махнул рукой, взглянув на нырнувшего под одеяло Андрея.

– Я не слепой, – промычал Панкратов. – Пусть Вадька хоть школу закончит без семейных травм.

– Нечего тянуть кота за хвост! Разводись и женись на нормальной бабе. Держись за нее, как эти мужики на картине Айвазовского за бревнину какую-то! Над ними девятый вал навис, а они держатся. Держатся и наверняка выплывут! Потому что вцепились крепко и, главное, бревно попалось надежное! Без лишних запросов. У нас ведь иная жизнь, как ни крути. Ни брюликов, ни Домбаев даже в перспективе не предполагается. Впереди лысина, гастрит и склероз!

– Позади, – прогудел из-под одеяла Панкратов. – У тебя лысина, у меня гастрит. Впереди язва. И кому я такой нужен?

– Да прекрати ты на себя наговаривать, оглянись, пентюх! Ого. У тебя температура уже под сорок. И чего мы тянем? Пойду операционную готовить, а ты под присмотром полежи. Договорюсь с кем-нибудь из сестер, лады?

– Не надо, Витя, я уже договорился.

– Понял! Вот и молоток, – расплылся он в улыбке. – А говоришь – старый!

– Старый я. Да и Ларке скоро сорок пять стукнет...

Лариса бросала вещи

в стоящие на полу сумки. Лыжные костюмы – белый и ярко-красный с полосами. К обеим шапочки, шарфы, перчатки прочие причиндалы – все продумано на высшем художественном уровне. Вечернее платье для ресторана, уютные свитера ручной работы на случай посиделок и потрясающе соблазнительное ночное белье. Все это она сшила и связала сама, и выглядели вещи отменно – хоть на витрину самого престижного бутика выставляй.

Мастерить Лариса любила с детства. Играла не в лысых пупсов, а в принцесс, для чего стандартным совковым пластмассовым куклам клеились на лысую голову роскошные парики из распущенных веревок, малярных кистей, витых шерстяных ниток, полученных путем кропотливого распускания старой кофты. А потом всем куклам шился полный набор туалетов – для приемов, для верховой охоты, для путешествия, а главное – для бала. Проживать эти красавицы могли в тех местах, где есть замки, фрейлины, принцы, а отнюдь не пионерки или советские служащие. В некотором смысле Лариса в своих кукольных фантазиях предвосхитила те времена, когда ее и впрямь затейливые коллекции одежды пришлись кстати новым леди нового, потянувшегося к красотам государства. Но вот отвоевывать свое место под солнцем расцветающей отечественной моды высокого полета Ларисе пришлось не просто. К счастью, в ее характере проявились те качества, которые она – нежное дитя интеллигентной семьи – в себе и заподозрить не могла: умение толкаться, упрямо идти к своей цели, глотая обиды и пряча подальше угрызения совести.