Андрей Кузечкин - Менделеев-рок

Про наши трогательные отношения за полтора года успел узнать весь колледж. Кристинке (да и мне – что греха таить!) льстило, что о нас говорят, нас ставят в пример, нам завидуют. Разумеется, сторонний наблюдатель и представить себе не может, что за несусветные гадости творятся за ширмой этого театра юного зрителя, когда «образцовая парочка» остается наедине. Вот, пожалуй, главная причина того, что наш с Кристинкой роман так затянулся: обломать одну-единственную девчонку – это одно, совсем другое – разрушить красивую легенду. Тем более что наши одногруппницы, которые посвящены в некоторые тайны «идеальных отношений», легенду эту всячески оберегают.

После лекции Кристина, глядя в пол, грустным голосом попросила меня выйти в коридор поговорить.

Я знал, что произойдет.

Есть у Кристинки один бзик. Она считает себя жутко некрасивой – из-за маленьких глаз, толстых губ, чересчур широких (по ее мнению) бедер и мало ли еще из-за чего. Поэтому, встретив меня, не самого глупого и отнюдь не безобразного, вцепилась в добычу мертвой хваткой. Подруги и друзья Кристины считают ее внешность хотя и приятной, но самой обычной во всех отношениях. А поскольку ваш слуга покорный, по их мнению, тоже человек ничем не выдающийся, то мы с Кристиной – идеальная пара. И поэтому просто обречены оставаться вместе.

Что особенно приятно, вчера Кристина назвала меня уродом – значит, сейчас будет громко раскаиваться. Она очень боится потерять меня – в этом ее главное достоинство (и главный недостаток).

Мы отошли к окну, из которого открывался чудный вид на разрытую теплотрассу.

– Рома… Ты не хочешь со мной говорить? Я тебя обидела, да?

– А ты только что догадалась?

– Прости меня…

Да-да… Сначала наскандалит, потом подлизывается. Последний раз мы с ней поссорились на прошлой неделе. Я предложил пойти в пятницу вечером в «Звезду» на концерт заезжей группы «Антракт», которая поет кавер-версии песен «Битлз». А это сокровище мне ответило со смехом: «Не ходила я еще с таким оборвышем!» – после чего ей потребовалось около часа, чтобы убедить меня в том, что она пошутила. Блестящее чувство юмора! На концерт в итоге все равно не пошли. И правильно сделали – впоследствии я узнал, что концерт отменили. Из-за того, что билетов продали мало. «Антракт» определенно ошибся городом.

– Хочу тебе кое-что сказать, Кристи, – жестко произнес я.

– Нет, нет… – забормотала Кристина, как она обычно делает, когда ей кажется, что я собираюсь ее бросить. Этого она боится больше, чем светопреставления.

– Замолчи и выслушай! – сказал я.

Кристина жалобно посмотрела на меня и всхлипнула, вздрогнув всем телом.

– Урод, оборвыш, идиот, ушлепок, похотливый кобель с недорощенным членом… Я ничего не забыл? – ядовито осведомился я. – По-твоему, мне доставляет большое удовольствие все это слушать каждый день?

– Ну я же глупенькая, – всхлипнула Кристина. – Прости меня…

Ага, то меня унижает при первой возможности, а теперь себя!

– Сколько можно тебя прощать?

– Но я же люблю тебя! – Кристина применила свой главный аргумент.

Вот-вот. А вы смогли бы отшить девушку, если она смотрит на вас заплаканными глазами и говорит, что любит вас? Как ни крути, приятно, что хоть кому-то я дорог!

– Ты очень хорошая и красивая, Кристи, но… мне нужно от тебя отдохнуть. Давай поговорим через недельку.

Кристи поспешно вытерла слезы и закивала с улыбкой.

– Пусть все будет, как раньше, – предложил я. – Но встречаться будем только здесь, в колледже.

Видели бы вы это счастливое лицо! Будто полминуты назад не она обливалась слезами! Эх, бабы…

Кристина дотронулась пальцем до своей щеки. Я никак не отреагировал. Она повторила жест и притопнула каблучком. Пришлось поцеловать в щеку.

– Пока хватит, – сказал я. – Не все сразу.

Кристина кивнула. Мы разошлись, довольные друг другом. Она в очередной раз уверилась, что я не посмею ее бросить, а я получил неделю на осуществление своего плана. Если ничего не выйдет, Кристина все равно останется в качестве запасного варианта.

Вечером перед работой я забежал к Ане. По дороге встретил Человека-Загадку и прочел на рекламном щите свежую надпись красной краской: «ЕСЛИ ТЫ НЕФОРМАЛ, ЗАСТРЕЛИСЬ САМ».

Аня открыла мне дверь, одетая по-домашнему: в старых залатанных брюках, мягких тапочках и кофте, усеянной катышками.

– А вот и наш герой-любовник! Заваливайся.

Я разулся. Она проводила меня в свою комнатушку, заставленную банками с маринованными огурцами, вареньем, квашеной капустой, крупой. Письменный стол был занят серыми мешочками, сквозь прорехи в материи высовывались сморщенные кусочки сушеных яблок. Под кроватью прятались деревянные ящики, на которых сохранились сургучные печати с торчащими из них обрывками бечевы. Под окном, привалившись к батарее, стоял старый велосипед. В углу торчали удочки и лыжи.