Андрей Кузечкин - Все десять пальцев

– Не на еврея, а на немца. Мой дед был эсэсовцем.

– Да ты че! – вислощекий отшагнул назад, будто у Кирюхи в руках появился «шмайссер». – А ты сам из Германии? По-русски хорошо шпаришь!

– Нет. Моего деда взяли в плен, держали в лагерях до пятьдесят шестого, он женился на русской, тоже бывшей заключенной, и остался жить в СССР.

– А че фамилию не сменил?

– Что ты имеешь против моей фамилии?

– Не, ниче, – охранник почуял, что беседа заходит куда-то не туда. – Я от коменданта. Шагом марш на штрафные работы. Одень че-нито погрязнее, на сборы две минуты.

– Тьфу ты, а я и забыл... – Кирюха вновь пододвинул к шкафу табурет и полез в верхний ящик за старым спортивным костюмом. На обратной стороне дверцы от прежних жильцов сохранился настоящий иконостас онаниста – множество наклеек с обнаженными загорелыми девицами.

– Кстати, в общаге крыса завелась. Знаешь? Слышал?

Кирюха было вздрогнул, но мгновенно взял себя под контроль:

– Что значит «завелась»? Они здесь и не переводились никогда, грызуны эти...

– Я не о том. Нелегал пролез. Посторонний. – Охранник по-прежнему стоял на пороге, не заходя в комнату. – Такие сведения Олегу Ивановичу поступили. Ты вчера никого чужого на этаже не видал?

– Нет, – твердо сказал тот. Не смущаясь постороннего, скинул брюки, сел на табурет, стал натягивать спортивные штаны, продранные на коленях. – Пришел, чаю похлебал, спать лег. Скажи еще, что он у меня скрывается. Думаешь, я буду какого-то незнакомого дядьку у себя прятать?

– Да не дядьку, – охранник помял мозолистыми пальцами потное ухо. – Бабу мелкую. На вид лет пятнадцать, маленькая. Блондинка.

– Здесь такой нет. Кстати, тебя как звать?

– Константин. Еще вопрос, Кирюх. Личный. Как раз про блондинок. Ты Ольгин парень?

«Уже нет», – хотел сказать Кирюха, но не успел.

– Что ты ей сказал вчера?

– ?!

– Ты вчера приходил, я помню. Потом ушел, а она часа два проплакала. Просто лежала и ревела в подушку. Я к ней и так, и сяк. Спрашиваю, может, он тебе нагрубил? Может, пойти разобраться? А она: нет, не надо, он мне ничего не сделал – и опять плачет. Потом всех выгнала, кто был в комнате посторонний. Девчонки, Лизка с Зинкой, говорят: всю ночь глаз не сомкнула.

Кирюха застегнул молнию легкой куртки «пума»:

– Все, я готов.

– Нет, ты ответь.

– А что? – Кирюха был спокоен, как никогда. – Обычное дело. Разошлись мы с ней.

– Как – разошлись?

– Я от нее ушел. Это мое право. Она теперь свободна. Можешь сам попробовать с ней, если хочешь...

– Я? – Константин удивился. – Я-то пацан женатый, – он поднял ладонь, продемонстрировав обручальное кольцо. – Слушай... А ты не из-за меня с Олей разругался? Ты не так все понял, я даже не думал насчет нее... Я жену свою знаешь как люблю! – В качестве доказательства любви он крепко выругался.

– А чего к Оле ходил? – поинтересовался Кирюха, подумав, что чего-то недопонимает в этой жизни.

– Веселая она. Такая, знаешь, беззаботная... Рядом с ней как-то все проблемы разом исчезают... Зайдешь чайку попить, посидишь, отдохнешь...

– Если бы ты один такой любитель чайку попить был... К ней же парни табунами валят!

– Такая уж она общительная... При мне ничего плохого не было, просто сидели все вместе, тусовались... Оля, она тебя любит... Поговори с ней.

– Говорить нам не о чем.

– Да почему? Чем она тебя не устраивает? Классная девка...

– Хватит болтать, придурки! – сердито крикнула Юкки из-под одеяла. – Здесь люди спят!

Константин тут же стушевался и заплясал на месте, переминаясь с ноги на ногу.

– Ладно, Кирюх, проехали... – произнес он, глядя куда-то в угол. – Пошли...

– Ты не очень-то болтай, что я тут с девушкой... – сказал Кирюха, когда они вышли из комнаты.

– Да я что, не понимаю... – грустно ответил охранник. – Спи, с кем хочешь.

«Знал бы ты, С КЕМ!» – подумал Кирюха и мысленно улыбнулся.

Вот еще проблемы! Теперь надо думать, как быть с Олей. Видимо, придется пересмотреть отношение к этой чересчур веселой девчонке, если она и впрямь страдает. Хотя нет, лучше оставить все как есть. Поревет-поревет, да и забудет. Так и произойдет. И в любом случае, все дела сердечные нужно будет улаживать уже после того, как решится главный вопрос: куда девать Юкки. В комнате ей оставаться нельзя.

В конце коридора, возле входа в уборную, стояли двое: Антон и Настя. Неладно скроенный циничный очкарик, похожий на длинношеего гуся, и низенькая девчонка, усыпанная веснушками, смешливая и солнечная.