Айрис Мердок - Генри и Катон

— Надеюсь, ты не сердишься.

— Конечно сержусь! Почему это ты необучаема? Ума у тебя предостаточно. Просто ты не стараешься, не хочешь прикладывать усилия. Вы, молодые, просто не знаете, что значит стараться, прикладывать усилия. Бороться с трудностями.

— Не тянет бороться с трудностями. По телевизору что-нибудь есть?

— Возвращаешься, не предупредив, входишь и сразу к телевизору?! А с отцом поговорить не хочешь?

— Хочу. Я просто поинтересовалась.

— Почему не дала знать, что приезжаешь?

— Да столько дел было, не успела.

— Твоя постель не готова.

— Я все сама сделаю. Как Катон?

— Откуда мне знать?

— Пап, извини… я знаю, Катон тебя расстроил… а теперь вот я…

— Вы два сапога пара. Не могу понять, почему ты не желаешь получить образование. Вечно вы жаловались, всем были недовольны…

— Ты говоришь так, будто образование — это что-то особенное и ничто другое не способно его заменить, а между тем есть сотни способов познать мир.

— Да, это нечто особое, и ничто другое не способно его заменить. Оно бесценно. Тебе чертовски повезло, что у тебя есть возможность получить его.

— Ты никак не примиришься с фактом, что я не такая, как ты.

— Тебе не нужно быть как я. Достаточно быть как твоя мать.

— Ты никак не примиришься с фактом, что мне не хватает интеллекта, что я не умна. Думаю, своего рода кощунство…

— Конечно умна! Слышать, как твой ребенок говорит тебе в лицо, что он не умен…

— Все говорят, как прекрасно быть молодым. Я этого не видела. Я хочу наслаждаться молодостью, а не тратить молодые годы на то, чтобы строить из себя кого-то другого.

— И как ты это себе представляешь: наслаждаться молодостью? Сидеть здесь и собирать цветочки?

— Вечно ты издеваешься…

— Неужели ты хочешь быть пустоголовой кокеткой, только предметом сексуального желания?

— Нет! Отвратительно, как в колледже говорили о сексе…

— Никогда не думал, что ты такая скромница…

— Не скромница, нет! А…

— Видишь ли, тебе придется устраиваться на работу. А что ты умеешь? Даже на машинке не печатаешь. Ладно, ладно, ты вольна поступать как знаешь, это твоя жизнь, и я не собираюсь давать тебе советы. Но будь я проклят, если поспособствую тебе стать знатной сельской дамой вроде миссис Маршалсон.

Колетта принялась отрезать ломтик от большого куска ярко-желтого чеддера. От кухонного стола шел аромат сыра и вина.

— Генри Маршалсон вернулся? — спросила она.

— Этот слюнтяй. Да. Разгуливал туг, изображая из себя хозяина этих мест.

— Ну, все-таки эта земля принадлежит ему.

— Не заслужил он права владеть ею. Удерет обратно в Америку, поджав хвост. Шарик, Дворняжка, как Сэнди всегда звал его.

— Я иду спать, — сказала Колетта.

— Простыни в сушильном шкафу. Прости мое брюзжание. Просто я так разочарован, что ты бросила колледж.

— Ты загнал меня туда.

— Я не загонял…

— Нет, заставлял. И Катона загнал в церковь.

— Я… что?

— Ты же заставил его бежать из дому, он был вынужден искать где-то спасения, он боялся тебя! Я боюсь тебя. Ты всегда высмеивал нас, когда мы были моложе. Кричал на нас. Нельзя так разговаривать с людьми, даже если они твои дети. Ты не знаешь, какой ты сильный, как способен обидеть. Все время, как я пришла, ты читаешь мне нотации, а у меня был такой ужасный день, и я так устала…

— Послушай, прости, но я не…

— И еще, если это тебя интересует. Я еще девственница и собираюсь ею оставаться, пока не встречу подходящего человека, а тогда выйду замуж и рожу шестерых детей!

Колетта вышла, хлопнув дверью.

Джон Форбс сидел неподвижно, чувствуя себя подавленным и виноватым. Неужели он действительно пугает своих детей? Он не мог в это поверить. Ужасно было думать об этом. Если бы только Рут была жива… А, все равно, Катону нужен Бог, Колетте — детишки. Какое поражение! Он открыл банку пива.

— Тот богатый парень…

— Генри Маршалсон.

— Мне он понравился, он джентльмен. Некоторые джентльмены клюют на нас, хулиганов. Мы их отшиваем. Он правда заинтересовался мной?

— Нет.

— Но вы сказали…

— Я подумал, что могу попросить его помочь деньгами для твоего образования, но поскольку ты не хочешь учиться…

— Ну, кто знает, возможно, и захочу. Понимаете, никто не заботится обо мне, кроме вас. Вы не знаете, что это такое. О вас всегда кто-то заботился. Рядом с вами всегда кто-то был. Ау меня никого не было. Не удивительно, что я отчаялся. Так что если тот богач…