Джойс Оутс - Коллекционер сердец

Она уехала в пятницу, рано утром. В воскресенье позвонил отец и сказал, что мама погибла. Потеряла управление, и машина рухнула с моста. Произошло это в городке под названием Дерби, в шестидесяти милях от Порт-Орис-кани. Машина упала в реку Кассадага, проломила лед, и мама утонула. Свидетелей несчастного случая не нашлось, никакой записки она не оставила.

Жизнь преподносит странные сюрпризы. Мать знала, что ее одиннадцатилетняя дочь Типпи увлекается куклами и чревовещанием еще с четвертого класса, но понятия не имела, что Типпи, оказывается, работала от нее втайне, у себя в комнате, наверху, трудилась над куклой-варежкой собственного изобретения. Кто угодно, только не этот ребенок! Всегда такая робкая и застенчивая по натуре, часто рассеянная, она собиралась удивить мать, причем весьма не тривиальным способом. Едва вошла она в понедельник утром на кухню готовить завтрак, как прямо в лицо ей сунули какую-то уродливую вещицу, которая вся дергалась, точно была живая.

– ПРИВЕТ, МИССУС! ДОБРОГО ВАМ УТРА, МИССУС! ЧТО У НАС НА ЗАВТРАК, МИССУС? – Все это Типпи произнесла низким утробным голосом, не разжимая губ, и мать была готова поклясться, что голос принадлежит какому-то совершенно незнакомому ей человеку.

Да уж, сюрприз получился на славу. Мать понятия не имела о том, что дочка успела тихо и незаметно прокрасться на кухню! Все получилось гладко, точно было отрепетировано заранее, как в театре.

– О Господи!

Именно такой реакции и ожидала от нее дочь. Мать тихонько вскрикнула, прижала ладонь к сердцу и с недоумением уставилась на большеголовую куклу с младенческой мордашкой, прыгающую в нескольких дюймах от ее лица. Позже она вспоминала, что в тот самый первый момент личико куклы показалось ей знакомым: близко посаженные черные глаза-пуговки, кривой ротик – полоска алого шелка. И в то же время она могла поклясться, что в жизни не видела ничего подобного. Бесформенное тельце было сделано из плотного фетра, четко вырисовывались по-мужски широкие плечи и руки; голова лысая и куполообразная, как у эмбриона; нос курносенький и сделан из куска ваты, прикрученной кусочком проволоки. Мерзость какая, подумала мать.

– Типпи, как это… оригинально! – сказала мать, увидев, что ее ребенок, еще не успевший снять фланелевую пижаму, прячется за полуоткрытой дверцей кладовой. Оттуда торчала лишь ее рука. – Но не следует пугать бедную мамочку чуть ли не до смерти, это не очень-то вежливо с твоей стороны.

– ПРОСТИТЕ, МИССУС! ИЗВИНИТЕ, МИССУС! -преувеличенно восторженно пропищала кукла, кривя шелковый алый ротик и отвешивая неуклюжие поклоны.

Мать пыталась остановить этот писк, но кукла низким горловым голосом продолжала:

– Я БЫВАЛА ЗДЕСЬ И ПРЕЖДЕ, МИССУС, ДА! И БУДУ ПРИХОДИТЬ, КОГДА ЗАХОЧУ! – Затем послышался странный скрипучий смех, и мать готова была поклясться, что исходил он вовсе не от дочери, а от куклы.

– Нет, Типпи, это уж слишком! – Мать не на шутку рассердилась, но старалась скрыть раздражение за улыбкой. Она распахнула дверь кладовой – дочь стояла там, всего в нескольких дюймах от нее, часто дыша, с сияющими глазами, раскрасневшаяся и возбужденная, точно малое дитя, застигнутое врасплох за какой-нибудь неприличной проделкой. – Не слишком ли раннее время для подобных шуточек?

Но Типпи упрямо держала куклу, выставив ее между собой и матерью, и большая куполообразная голова продолжала насмешливо кивать:

– Я НАПУГАЛА ВАС, МИССУС? ОЙ, ПРОСТИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА!

– Типпи, прошу тебя, перестань. Хватит.

– А ТИППИ ЗДЕСЬ НЕТ, МИССУС! УЖАС! УЖАС! НУ ПОКА, ПРИВЕТИК!

– Типпи, это просто черт знает что!…

Потерявшая терпение мать вцепилась в куклу, под торсом из плотной ткани прощупывались тоненькие пальчики дочери. Секунду-другую пальцы сопротивлялись – они оказались на удивление сильными. Затем Типпи вдруг как-то сразу сдалась, опустила голову. Даже малышкой она редко проявляла непослушание или упрямство и теперь, похоже, была смущена и расстроена этой схваткой. На прозрачной коже проступили красные пятна, светлые близорукие глаза за стеклами очков в молочно-голубой пластиковой оправе смотрели испуганно и растерянно.

– Прости, мам… – пробормотала девочка и совсем тихо добавила: – Я сглупила, не надо было так.

– Нет, Типпи. Это просто поразительно. Такая… изобретательность.

Овладев ситуацией, мать могла позволить себе похвалить дочь за куклу-варежку. Она не ожидала, что Типпи проявит недюжинное мастерство и умение – изобретет и вполне профессионально соорудит куклу из ненужного домашнего хлама: кусочков фетра, шелковых ленточек, пуговиц и кнопок. В школе Типпи не проявляла особого рвения, оценки получала всегда средненькие; и если под руководством той или иной учительницы она и обнаруживала творческие способности, то всегда под нажимом, чуть ли не из-под палки. Мать с умилением заметила, что к голове куклы приделаны смешные отвислые кроличьи ушки, на каждой руке по пять пальчиков и большой отличается пухлостью. Посреди немного асимметричной головы тянулся толстый неровный шов, отчего она напоминала треснувшее яйцо.